И Лебяжье и Глубокое
проморгали синеву,
только утка хитроокая
удержалась на плаву.
Только небо золотистое
всё ещё выходит в рост
и трепещет между листьями
усыхающих берёз.
На лугах тончают лужицы,
зазеркальем манит карп –
и взовьются и закружатся
чешуёю облака.
Юность памятью ромашковой,
на меня венок надев,
разбегается барашками
…в круге первом…
…по воде…