Всё перемелется - и мука, и мукА...
Устав, торопишь жернова: равняйте душу!
Но, вместо нежного ничто скользнув в "никак",
не в послежизнь, а в недосмерть - узнаешь ужас.
До отвращенья скучно двигаться глазам,
гонять по лёгким воздух - до чего нелепо!
Перемололо... Что бывают чудеса,
узнаешь, услыхав, как кто-то просит хлеба.
А замесив тот хлеб на собственных слезах -
да превратит их ласка рук в живую воду -
кормя (с руки!), забыв о мерах и весах,
без тени страха, что останешься голодным -
поймёшь: на вкус не различить любовь и страх;
на шее жёрнов тянет в небо; ржа целебна,
как воля; сто веков от искры до костра;
шаг белопольного на чернь - с костра до пепла.
Взатяг (ох, тяжко жерновам себя вращать!)
вдохнёшь родимое - с конца, в узлах - к началу...
На колесе дымятся локон, край плаща,
душа, что вложена (тем выжила!) сигналит:
- Знай, каково, когда сквозь плоть растёт трава,
толкни, спаси - тебе ж не будет бОльшей боли! -
лишь радость сдать себя несытым жерновам,
прося о милости: чтоб медленней мололи.
----------
Всё перемелется - и мука, и мукА...
- Во что смолоть тебя, дружок? В муку иль в муку?
Скрежещут зубы. Копят плевелы в мешках.
Устав, не просишь: пусть ничто, нигде, никак...
Но недомолотым зерном, в чужую руку!