Она всегда была разрушена, во всяком случае так казалось. Дети рождались, подрастали, начинали выходить на улицу самостоятельно, и тут обнаруживали нечто очень интересное, что неизменно привлекало их внимание и будоражило воображение – церковь.
Даже в заброшенном состоянии она казалась величественной. Высокие белые колонны отвлекали внимание от наглухо заколоченного входа. Стены, схожие по цвету с песчаными берегами местной речушки, высились, устремлялись к небу.
Кровли у церкви не было, но в расщелины кирпичей ветер занес семена березы, они проросли и также устремились к небу, что само по себе казалось удивительным. Нигде больше дети не видели зданий, на которых вместо крыши шелестели листвой деревья.
На высокой колокольне когда-то давным-давно висел колокол, но его помнили лишь старики, которые тихо и незаметно для ребятни умирали, унося с собой воспоминания о колокольном звоне.
Мальчишки с неизменным постоянством, сменяя предыдущие поколения юных сорванцов, проникали внутрь церкви, минуя поломанные узорные решетки окон, но не находили там ничего, кроме горы мусора из щебня и битого стекла. Девочки с опаской поглядывали на порушенный храм издали, довольствуясь рассказами побывавших внутри сверстников.
Постепенно детский интерес к церкви иссякал, она становилась настолько привычной, что молодежь переставала ее замечать. Изредка какая-нибудь старушка из соседней деревни, проходя мимо храма, на минуту останавливалась, крестилась, глядя выцветшими глазами на крест, и брела прочь.
Немного поодаль от церкви в эпоху Советского Союза был построен Дом культуры. Когда-то для ребят любого возраста в нем находилось множество интересов. Вечерами работали кружки, в праздничные дни проводились концерты самодеятельности. Молодежь, проживая в сельской местности, не чувствовала себя обделенной, ущербной, оторванной от страны. Городские сверстники приезжали на каникулы к бабушкам-дедушкам и с удовольствием вливались в летний круговорот сельской жизни. Ребята до жаркого полудня помогали взрослым справляться с бесчисленными хозяйственными работами, после чего бежали на горячий, почти белый песок спокойной реки, вечером танцевали на дискотеке. Казалось, так будет всегда.
Все изменилось с началом перестройки. Не сразу, постепенно стало ясно, что в борьбе за власть у многих правителей сгладились воспоминания о своих истоках - о русской деревне. О ней забыли. Ощущение заброшенности, ненужности, никчемности, тяготило душу не только взрослых жителей деревни, лишившихся работы, но и подростков, наблюдавших полное отсутствие перспектив на достойную жизнь. Люди хотели вновь почувствовать энергию жизни, и многие сельчане уехали в город. Некоторые и в деревне проявили предприимчивость - постепенно скупили за бесценок не только весь металлолом в округе, но и крест, снятый с колокольни привычной и какой-то для всех родной, хоть и разрушенной, церкви.
Двадцать пять лет перестройки и перекройки постсоветского пространства не вернули селу прежнего уклада. Постепенно исчезли, будто растворились здания больницы и роддома, от некогда добротного детского сада остались лишь стены, перестала работать общественная баня, канул в прошлое Сельский Совет.
Полуразрушенная церковь на фоне разрухи стала выглядеть более стойкой, если не сказать – более величественной. Она будто олицетворяет собой нерушимую, несгибаемую волю православного народа, волю к жизни. Посмотришь на ее стены, сохраняющие живость красок, на шелестящие в небесах березы и почувствуешь в этой картине немой укор людской самонадеянности. Слабость и тщетность человеческого труда, не благословленного именем Господним, так очевидна, что, несмотря на обилие мирских дел, забот и хлопот, возникает непреодолимое желание вернуться в забытый заброшенный храм. Храм своей души. Помоги нам, Господи.
Фото из интернета.