* * *
Живей живого — только мёртвый
(как год назад тобой замётано),
но коль и то и это — то же,
то что так жизнь твою тревожит?
Она уходит — это ясно,
но — чтоб совсем уж не смеяться —
она, быть может, и приходит
туда — откуда и исходит.
Как дважды два — но то: для мысли.
А в жизни — с кем бы ни замылся —
что же томит так и мешает
быть ясновидящим в Ашане?
Должно быть, чувство — бич вселенной —
но коль вселенной и засеян —
томись, паскуда, и тревожься,
пока не бог, не вошь, не вождь ты!
В Адисс-Абебе б и не снилось,
как быть в совдепии без СНИЛСа,
без паспорта на тест-анализ —
иначе вряд ли б обновлялись.
Товар лежалый — лёжа, стоя —
лиру на лук не перестроил,
когда во всех провалах внешних
белый лоскут свой не вывешивал.
Ботинок прямо, влево, backом —
прел без опеки и OPECа —
без различительного знака,
не опознали чтоб — замалкивал.
Словно шпион в своей основе,
лишь иностранный не освоил
настолько, чтоб за афро-евро...
сошёл — и в образ свой уверовал.
Защита, маска, тень от пихты
и что от века не отпихивает:
живёшь как зверь, как в стол отложен
и зреньем ешь, словно из ложи.
Заполнил память под завязку,
можно пакетом перевязывать,
чтобы подарком — в виде почты —
швырнуть в подъезд кому: попотчевать.
И — слава богу — дверь под кодом,
а ждать — мне явно не подходит —
чтобы шмыгнуть...Голядкой в прорву —
с оглядкой день свой подворовывать.
Но как-то всё ж ты примирился:
ни жив, ни мёртв и не в милиции.
Теченье времени справляя,
войдёшь, как йог, в свою Пралаю...