У Луны на виду, всех врагов отогнав,
Разомлев от битлов и французских кино,
Утопая в цвету человеческих прав,
Процветала деревня Этрускино.
Ничего не сулило ей всяческих бед,
Лишь случались пропажи коров, и всё.
Проживал за рекой на отшибе сосед
Странный, первым ни с кем не здоровался.
Будто камень во рту, он шипя говорил,
Вечно что-то жевал, всюду ссорился.
Место старосты схода занять норовил.
Его гнали, он мямлил "айм ссори" всё.
Если кто-то ему первый "Здравствуй" сказал
По-ошибке, быть может, два раза,
Тот бирюк его сразу плебеем считал
И презрение всюду высказывал.
Посетить без хозяев любой дом он мог,
Прихватив что-нибудь по-английски.
Если дома хозяин, он требовал в долг.
Отдавал долговые расписки.
Ну, а тем, у кого можно что-то забрать,
Но они не давали в долг это,
В огород колорадских жуков стал бросать,
А богатым на крыши ракеты.
Часть деревни бирюк застращал, запугал,
Превратил их в послушное стадо.
Алкоголиков и наркоманов собрал
И назвал это общество НАДО.
А что НАДО, никто и не знал до поры.
В темноте во все стороны гавкали,
Пока стрёмный бирюк не раздал топоры,
По- индейски назвав томагавками.
На военную тропку этрускинцев рать
Из-под дури на свет повылазила.
Стала в крайних домах убивать, воровать,
Жечь жильё и творить безобразия.
Остальная деревня ждала до поры.
Оценив куралесицу страшную,
Мужики похватали свои топоры
И на НАДО пошли врукопашную.
Тут посыпались зубы и головы с плеч,
И Этрускино жить перестало.
Даже тех, кто сховался надёжно за печь
Смерть , как крыс под завалом достала.
А последний из тех, кто пошёл воевать,
Умирая в кровавой одежде,
Прошептал: " Надо было нам четвертовать
Бирюка, мы бы жили , как прежде."
Но, как водится, камень нашёл на косу,
Тигр, Волк, Дракон вместе с Гризли
Бирюка повстречали в дремучем лесу,
Поступили, как НАДО- загрызли.