Привычная любовь

               

Сегодня, эх, тоска болела
Всю ночь, - кто ж ведает, с чего?
С утра вот, надо ж, углядела
Запах её, и понесло!

Чего он, хочет знать, горюнит?
Всё на местах. Как объяснить:
С чего? – Это как ветер дунет,
Затем, чтоб дерева валить.

Это приходит, чёрт лишь знает
Откуда, посмотреть на свет,
Как всякий свою жизнь копает
И наковыривает лет.

И что тут объяснять? НевмОчку.
А просто валится на ум
И колготит тебя всю ночку,
Втряс, как мошною – толстосум.

Колотит сердце, как придача –
Живее поминать быльё!
Что завтра – это вроде сдача,
Всё там, да крепко, не гнильё!

Слетишь как ангелок с постели –
Куда же опустить лицо,
Чтоб пониманья не болели? –
Стакан не позабыт ещё!

Стакан не треснул! Пусть невзрачна
Вода, что знает рубежи, -
Зато опять тиха, прозрачна,
Легка укатанная жизнь!

И то ведь – это выйдет редко,
Навалится и опадёт.
Чего ж ты… пАреная репка
С горчицей!.. Ну чего орёт?!

Сегодня выдала резину,
Что на азарте распеклась!
Ну дрОчит! Моет язык тину.
А лучше б о себе пеклась.

ХудА на сердце. Прижимает.
И голова –дырявый плат.
Жаль бабу… Всё же распекает
До дна… Умойся ну-ка! (Мат).

Ну вот же! Слово побежало,
Остановило помело.
А вот не вынула-то жало –
Не подошла! Ну ничего.

Пора! Пузыриться уж тянет,
Накапает слезвЕй на грудь.
А это – чур! – Слеза задавит!
Слеза задавит, не забудь!

Он вышел мышью в клеть: достала…
Достала баба и жара!
Сегодня, эх, расковыряла
Острей, чем жало комара.

Куда пойти? Да хоть топиться!
Лето толкает на мокрЕть.
Вот выжимай: не дай взбеситься
Мозгам: любая баба – смерть!

И что? Заведано – мытАрь же!
Земля удобрена назьмом,
А мужик – бабой. Точка. Даже
Не стОит размышлять о том.

Просто крутнуться, как рулетка,
По кругу, да, эх, раз, и вновь
Тянут-потянут, крепко-крепко,
Совет да лад, да полюбовь.

Куда ж? Мудрёная жара!
На правый путь, однако ж, сдаться.
Справить себя, что на ура
Жизнь побежала продолжаться.

Любовь, наверно, так вросла,
Что пообвыклась потрясений:
ПростА, как лодка в два весла,
Греби, каких искать сомнений?

Так, утишаясь на ходу,
Душа взяла привычный берег.
Душа сидит на берегу,
Башка тиха – печаль не сеет.

Как гладь реки – не сеет рябь.
А жить не плохо! Даже больше!
Сноровку жить – всё заживлять –
Это не вытянешь из кожи.

Но вытянула пот жара!
Солнце идёт по небу валко.
Внизу – побольше, чем игра, -
Невероятное – рыбалка!

Совсем простое снаряженье:
Шест, леска, груз, крючок – уда,
На сердце мир, ведёт сраженье
Только лишь берег и вода.

Крючок пытает червяка,
Червяк пытает рыбью шею,
Рыба пытает мужика,
Мужик пытает жизнь-живЕю.

Глаз режет марево жары,
Рука –бывалый, нервный сторож,
ПрищУр, крутой махры парЫ,
Вода, ей, градусов под сорок!

А он как истукан стоит!
Не верь! Весёлый червь азарта
Кусает нерв, нутро дрожит,
Вода лежит – рубахой карта!

Как пёс – весь в напряжённой стойке,
А нюх отбит, а щекотИт!
Отбит в ржавой махре да водке,
А хочется, аж миражит!

И первый взлёт – трофей! Улыбка
Непроизвольная взаскок,
Как будто золотая рыбка
Скользнула в травянОй садОк.

ПошлО иначе: блажь и трезвость
В магических расчётах: слизь –
Поплёв слюны, червячья нежность
Зацементирована: вниз!

И вверх! Эге! Вновь: вИра-майна!
Тихий, короткий перекур,
И, - всё же есть! – большая тайна
От дорогих, любимых дур, -

Фляжка! Здоровое горючее,
Полжизни трётся у груди,
Глоток, ещё, и снова, - жгучее,
Лечебное! Не повредит!

Ещё! И, вытянув к обеду
Ровных, в локтишка полтора –
Это для баек, - худо-бедно
Рыбёшек – мелочь – с полведра.

Пошёл. Шатаясь, всем доволен,
Зуд погасив, побыв с собой,
Как старая река спокоен,
Как старая река седой…

Дома – ворчанье, сковородка,
Прицельно смотрит бабий глаз.
Язычница! Сверлила вёртко,
А всё ж – жарёха да уха.

Что на уме ей, всё забыла,
Глядит, притУпила пилу.
А нехреново наварила –
Укроп да лУкова – уху!

И, улыбаясь (что же лучше?),
Раздвинув руки врастопыр,
Тянет к себе он простодушно
Её домашний тёплый мир.

Чего ж ей взбрЕдилось внакладку
ПрижУчить утром мужика? –
ТаИт, что сердце бьёт вприсядку,
А хлещет, будто в дурака!

Пьёт, бурый! ЛаврецЫ сжинАет
Во рту, упарил тайной тайн, -
Не нос хватает – глаз уж знает,
Когда он трезв, когда он пьян.

Пошёл к солидному десятку,
А сердце жжёт как молодой.
Да и деньгой, что шла к достатку,
Трясёт, прижмёт идти с сумой…

Так виделось, да уж молчалось.
Что зря трясти язык? – Пьяно! –
И то, не зря полдня моталось
Горе – на ужин натрясло…

Чего сковыривать болячку?
Мужское – истинная блажь!
Мужское всё тут враскорячку,
А бабе – ей одно – уважь!

Любой мужик – уж всё обвисло –
Для бабы – цапнула? – неси!
Всю жизнь неси как коромысло,
Слезами из ведёр тряси!

Так вот смотрели друг на дружку,
И пили, чай да белодурь,
С мирным ворчанием вприкуску,
И вился над столом амур.

ЯрИ, ярИло! Да вот сгасло.
ПопЫх, стакан без матерка.
Она, он знал, со всем согласна,
Мужское уважала, да.

Ведь ей – по должности ворчанье!
А пусть жужжит, коли без зла,
Когда он загудит, - вниманьем,
Значит, его не обошла.

СмелИ скатёрку, сыто-крыто.
Заначка жёнина пуста.
Немолодые – два корыта,
Вздох, две руки на два креста, -

Легли, до завтрашнего груза.
Мысль рядом, некуда шагать.
Не внялось: кто кому обуза,
А внялось – хорошо лежать!

О чём им думалось?  О бабьем,
И о мужском, вздох в унисон,
Сено волос гладили грабли,
И в бок, пока не вспомнил сон,

Что тут, наверное, устали,
Что вздохи стали глубокИ,
Он сам пришёл, они не звали
Забвенья от дневной трухи.

День прОжит, истина в сосуде,
Рыба в воде, они вдвоём.
Их усыпИт и вновь разбудит
Их жизни тихий водоём.

Тихо бежит часов указка.
Они исполнены судьбой.
Как славно! Может это сказка,
Что на душе у них покой?

Сживается, легко и скудно,
Мудро ли, - некому судить, -
Так неподкупно, неподсудно,
Большая, на двоих ведь, жизнь.

2000
Из книги "Русские байки"