Каждая нота садится на нервы,
Словно на строки,
Татуировкой, вечным ожогом,
А может, плацентой –
Не знаю, ложится мелодия
Прямо на кожу,
И нет ни тебя, ни мира,
А только душа,
Что не умеет думать,
Но та, что умеет слушать, слушать –
И слышать.
И сейчас умеет молчать, молчать, наконец-то,
И просто купаться в звуках,
Не стараясь придумать названия
Этому чуду,
Не забивая вселенский полет
В решетку уродливых букв,
Видимо, даже она,
С которой давно оборвали шкуру
И сказали: «Так надо»,
Может побыть собой
И по реке созвучий двигаться
В сторону жизни.
Даже она.
И не придумать тоски и тьмы,
Что могли быть желаннее
Слияния вечно голого нерва
И тихого пения скрипок.
И туманом над Вечной Рекой,
Что несет растворенную душу –
В ней или настежь, неважно –
Стелется чистый покой.
…Когда кучей падали я буду валяться на мостовой,
Первый раз в жизни широко улыбнувшись,
Я знаю, что я услышу. Ее.
Кто смеет мечтать о большем?