Доброе утро, вурдалаки!
Здрррасте, всем привет.
Мне тонкой гранью
Что вьется
между бытом и вечной жизнью
придавит
сердце.
Нет воздуха. Дышать!
Вот так, и поводок накоротке.
Дай силы мне,
Дай воли.
Дай медленно,
Но ясно,
И без гари, и без пепла
Догореть.
Кого прошу?
О чем?
Зачем?
Природа, видимо, не терпит
Пустоты,
Но вечно ее порождает.
Я чувствую
Ответственность и жажду высоты.
Заношенность и тягу к новизне.
Закрыты двери, но открыты рты.
Я вроде в жизни и ее как будто нет.
И все приправлено тоской,
Нет одиночеству! Порог.
Есть свет. Но от него глаза болят.
Елейный он до тошноты,
Итог молчания ягнят.
В текущем времени с тобою,
А, в общем, между нами
Потеряться и упасть.
В тугую липкую
В жестокую непроходимо
пропасть.
Я доношу
Доспехи оптимизма
Я донесу
Флажки и копья оптимизма
Моя душа полна
Дерьма, долгов и оптимизма.
А без него раздавлена
Была б,
И молча б опустились руки,
Рыдала б и рыдала без конца
О прожитом и пропитом,
О вечном, о великом,
О смешном,
С тяжелым ароматом цинка и свинца.
****
«Откройте же мне веки вурдалаки»,
Пропойте гимны пилигримы мне.
Тут шагу не ступишь без драки,
За право не потухнуть
И гореть, не тлеть.
Воинственно,
И глупо.
Я оплачу любой твой счет.
Без веры, без любви, без передышки
Есть только страх и воля.
Ах, Лёля, Лёля, Лёля….
Твой самый зоркий часовой
На самой дальней и высокой вышке
Стрельбу откроет
Стоит лишь глаза сомкнуть.
****
Всем доброй ночи,
Вурдалаки,
Натрут
мастикой плечи до кости,
Без устали,
усердно,
не на страх, на совесть
так что
точно
сегодня не уснуть.
***
Сегодня превратится
вновь в сегодня.
Хоть декорации меняются
на амфитеатр,
Но пилигримы из концертной ямы
Так издевательски по-ангельски поют.
Танцуют
Скрипки,
хороводом, водит
Усталой палочкой
Усатый дирижер.
И дядька волосатый,
пионервожатый,
Волшебные билеты раздает.
Гобои гнусаво гнобят,
Скрипичные струны звенят,
Стучат барабаны картонную трель,
Вахтерши толстогрудая артель,
Сурово бдит этот бордель.
По сцене размашисто скачет
Слегка разжиревший солист
И за манжетами прячет
Махорку и презерватив.
На троне сидит королева
И ярко намазанным горлом мычит.
И влажные слезы строчит,
Утирая
украдкой
платочком,
Принцесса-эмо vs принцесса-торчок.
Но незадачливый принц все молчит,
Ну, разумеется, он – дурачок.
Он соблюдает строгий этикет.
Цветы роняет на паркет,
На верхней ноте
в арьерсцене
тянет херувим,
В отрепье, злой как черт,
Неуловим,
весь в черном, царь Кощей
Старательно костьми гремит, и
кисло пахнет, как тарелка щей.
Меняет небо время дня и ночи,
На авансцене зритель монотонно спит.
Ему неинтересно очень,
Что там у них творится,
Там, в ненастоящей, якобы, ночи.
А за чуланною вуалью стоит
режиссер в потрепанном камзоле,
соглядатай с налетом шарлатанства.
Сквозь закулисные пространства,
Мечтая о лучшей доле,
Живые деревья плывут
меняя декорации в цвету…
И в этом страшном бардаке
Смешно качается улыбка
в гамаке Чеширского кота.
Партер - кобель,
А в ложах – рожи, на балконе - гон.
И все же слышу я твою свирель,
Тра-та-та-та….
Тра-та-та-та…
****
Полночь
В замке горят огни,
Полночь,
Бархат свечи.
Прохлада по мрамору
Тихо сквозит.
Лестницы плавают,
Витражи.
Вверх поднимается она,
Она идет одна.
Вверх поднимается луна.
Занавес,
Портьера,
Тишина.
Очнулись камзолы от сна,
И шорохом пронеслась,
Она, она, она…
И пробудились сказки
Лишь одна,
В углу, потеряна
До дна
Бокала
Пустота.
Очнулись скрипки,
Зазвучали,
Часы пробили,
И в литавры били.
Не уходи, постой,
Прошу не надо,
Не надо,
Их не пробуждай.
Пусть спят,
Пусть дремлют
Верят.
Пускай они живут во сне,
Пусть видят эту залу,
Всю освещенную в огне,
Пылающих каминов.
Пусть они слышат в пустоте,
Сгорающих поленьев,
Тепло прошедших лет.
Внезапно замерших сердец,
Остановившихся мгновений.
Но нет,
Она грядет.
Неумолимо,
Плывет под бархатом свечи
И освещает эту пыль.