Кровавые соцветья анемоны влекут волнующим и сладостным нектаром, гнут стебли в вожделеющей истоме. Увы, недолог смертных век – и вот пожаром охваченный испепелен в руины.
Он губы Афродиты целовал запоем. Адонис кипрского царя был сыном: бессовестно красив и филигранно скроен, излишне смел, отважен, безрассуден. Под визги гончих псов сражался с диким вепрем [да кто же силу, молодость осудит?] – пусть боль его рассеют северные ветры.
Ну что ж ты девкой плачешь, Афродита? Задумчиво на палец крутишь светлый локон.
Тобою Книд и Пафос позабыты, ты истекаешь бесполезным хладным соком. Ведь говорила: будь хитрей природы, в лесу к медведю/ барсу/волку приласкайся.
…но рог охотничий трубил свободу – такой не достигаешь, убивая зайцев.
Рыдаешь над любимым, Афродита, на колеснице, запряженной лебедями. В небесный шелк воспоминанья вшиты, любовью дышит анемоны алой пламя.