Вечер, помню, провёл с одной дамою,
С ней беседы вели обо всём.
В ней увидел я самую-самую,
Даже чувствовал, будто спасён.
Она бредила литературою:
Днём и ночью читала стихи,
Но зачем-то звала себя дурою
И корила за грусть и грехи.
Я старался понять всеми силами
Для чего ей себя не любить,
А глаза застилало белилами:
Может, просто не стоило пить.
Утром было мне дико и адово,
Но не смог я понять одного:
Почему она любит Асадова,
Ну а я не люблю никого.