Туман и тучи над Цада.
Туман и тучи.
И, будто в молоке, вода
Под самой кручей.
Взметнулся над горами крик,
И эхом длился.
Туман рассеялся и сник –
Поэт родился.
На небе вышивка крестом –
Клин журавлиный.
И от скалы к скале – мостом
Размах орлиный.
Под этим небом мальчик рос,
Встречал рассветы.
С ним – всё – впервые и всерьёз:
Он рос поэтом.
Так он увидел – навсегда –
Родное небо.
И сердце оставлял в Цада,
Где б после не был.
Печаль вселенская лилась
Расулу в сердце.
Алчба и злоба, кровь и грязь –
Открыта дверца.
Его огонь их оплавлял
На тигле духа.
И жадно каждый им внимал,
Имевший ухо.
Стихи, в свою впуская грудь,
Добрели люди.
Цада! Он – сын твой. Не забудь –
Таких не будет.
Другие по его стезе
Пойдут, конечно.
Но он, как лабиринт – Тезей,
Пронижет вечность.
Он чудищ с головой быка
Разил нещадно.
Строка – стрела. Стрела – строка –
Нить Ариадны.
От Зла, из грозной темноты,
От лжи и фальши,
Вела поэта, Муза – ты,
Всё дальше, дальше.
Его манили в дивный сад
Цирцеи дружно.
Он возвращался к Патимат –
Иных – не нужно.
Однажды сбросила ему
Из башни косы…
О, роза чудная в дому,
В алмазных росах!
Как родниковая вода:
Пьёшь – не напиться.
Как горный воздух, что в Цада
Весной струится!
Его от сумрака теней
Всё ограждала.
Зло замирало перед ней
С бессильным жалом.
Читала первою всегда
Произведенья.
Дарила, будто свет - звезда,
Жар вдохновенья.
А он – земной. А он – шутник,
Любил смеяться.
Лишь на бумаге он привык
Ей признаваться.
Он о любви писал стихи –
И таял камень.
Он не скрывал свои грехи –
Открыт пред нами.
Любовь ему мостила путь
К вершине звёздной.
Поймёт ли мир когда-нибудь,
Пока не поздно, -
Ведь только ею и жива
Ещё планета.
Поэт в ответе за слова –
Он знал и это.
Объездил он немало стран
И всюду, всюду:
«Довольно крови, войн и ран» -
Твердил он люду.
И била мудрость, как родник,
Из уст поэта, -
То мудрость жизни, а не книг,
То сгусток света.
Великий горец из Цада
С душой пророка.
Предупреждал: «Идёт беда,
Враг – у порога».
Объединиться звал он всех,
Беречь Отчизну.
…Всё горше становился смех
К финалу жизни.
Когда внезапный ураган
Смешал всё разом,
В тебя он верил, Дагестан,
В твой светлый разум.
Сам наций он не различал,
Религий – тоже.
Со всех трибун он нам кричал:
«Мы все похожи».
И, как иные, свой намаз,
И пост, и рвенье
Не выставлял он напоказ,
Как достиженья.
Он верил тихо, про себя,
Зато – до донца.
И, помолясь, за всех скорбя,
Встречал он солнце.
И всё короче с каждым днём
Путь вверх – до неба.
Но совесть жгла его огнём
За то, что не был
Там, где лилась ручьями кровь,
Где гибли дети,
Что не везде успел любовь
Раздать планете.
Такую совесть – всем бы нам, -
Тогда, быть может,
Поменьше было б страшных драм
(Мороз по коже).
Кричал Расул, просил всех нас:
«Все - наши дети».
Ушёл. Настал Беслана час.
Слова, как плети.
Нам никогда их не забыть,
Рыданьям вторя.
Как нам сегодня спать, есть, пить
В пучине горя?
Но не затем ли нам дарил
Расул творенья,
Чтоб почерпнуть оттуда сил
Для исцеленья?
Где нам ещё искать совет?
Ведь он – народный.
Нам избавление и свет
Несёт – свободный.
От пут земных и суеты
Он – в кущах рая.
А может – веришь в это ты? –
Летит со стаей.
Поэту Космос – звёздный дом.
И чаще, чаще
Я думаю, что мы найдём
Тот «чёрный ящик».
11.10.2004 г.