НЕ ОТДАВАЙ СЕБЯ НА СУД
Сначала – в качестве эпиграфа и преамбулы, - слова Пушкина.
Поэт! не дорожи любовию народной.
Восторженных похвал пройдет минутный шум;
Услышишь суд глупца и смех толпы холодной,
Но ты останься тверд, спокоен и угрюм.
Ты царь: живи один. Дорогою свободной
Иди, куда влечет тебя свободный ум,
Усовершенствуя плоды любимых дум,
Не требуя наград за подвиг благородный.
Они в самом тебе. Ты сам свой высший суд;
Всех строже оценить умеешь ты свой труд.
Ты им доволен ли, взыскательный художник?
Доволен? Так пускай толпа его бранит
И плюет на алтарь, где твой огонь горит,
И в детской резвости колеблет твой треножник.
Этот сонет носит название «Поэту». Он обращён в том числе ко мне и к тебе.
А теперь, мой незнакомый товарищ, прочти и то, что пишу я. Как знать – не поможет ли это тебе на непростом творческом пути. Не поможет ли избежать того, что несовместимо с достоинством истинного поэта.
Вот тебе заповедь.
Не признавай над своим творчеством ничьего «суда». Выражение «выношу на суд читателя» - впечатанное нам в сознание никчёмное клише. Ибо «… а судьи кто»? Читатель – гость в твоём… саду, или граде, или замке… Не полюбится ему у тебя, - он уйдёт и не вернётся; но в ответе ты не перед ним – лишь перед самим собой. И лишь своему собственному суду – только ему, - подсуден.
И не вступай ни в какие формальные объединения, предполагающие наличие некоей «субординации».
Очень хорошо найти компанию подобных тебе творческих людей, читать им и слушать их, общаться и обсуждать. Но и в таком кружке важно иметь независимую позицию и заявить об этом.
Ибо иначе ты займёшь позицию «унтера», и над тобой, соответственно, будут некие «оберы». Будучи новым человеком в том или ином успевшем сложиться кружке, ты психологически испытаешь то, что неизбежно для любого новичка где бы то ни было – в школьном ли классе, в тюремной ли камере. В твою сторону устремятся взгляды, среди которых будет толика доброжелательных, но не меньше – нет, скорее всего, куда больше, - настороженных, ревнивых… И, безотносительно истинного уровня твоих творений, в глазах большинства из тех, перед кем ты предстанешь, тебе положена будет роль «сверчка, знающего свой шесток...». И именно поэтому тебе - читающему перед уважаемой аудиторией свои стихи, - поначалу будут делать замечания и указывать на «ошибки» чаще, чем по справедливости следовало бы. Нет, иногда, может быть, и по делу, но чаще – просто в дежурном порядке, на всякий случай: вдруг ты этого самого шестка не знаешь, не согласишься тихо и покладисто занять субпозицию. Будут пригибать, пока не смиришься… Тогда понемножку и похваливать начнут, и, глядишь, разрешат на шесток повыше вскарабкаться...
Делать тебе замечания будут, очень возможно, люди, пишущие ничуть не лучше тебя. Очень вероятно, что пишущие намного, на порядки слабее. Но они – у корм… да, оба варианта верны: и у кормила, и у кормушки. У кормушки не в материальном понимании этого слова, а в том смысле, что именно им в данной отдельно взятой ячейке более всего позволено самоутверждаться.
Ты многократно выслушаешь, что «краткость – сестра таланта»… А ты ведь поэт, ты знаешь, что стих – живое создание, его нельзя отформатировать… то есть можно, конечно, но – резанув по живому, попросту - убив! Это будет уже труп стиха, нелепое чучело… Но тебе надлежит считаться с умственной леностью тех, кто слушает. И – сокращать. Тебя достанут этим афоризмом насчёт краткости – афоризмом, который принадлежит писателю, конечно, очень талантливому, но… почему, спрашивается, его мнение должно считаться непререкаемым?
Но «длинно-кратко» - тема отдельная, и здесь я касаюсь её лишь вскользь, лишь мимоходом…
Ты хорошо знаешь и чувствуешь – давно постигнув и умом, и душой, - за что поэт и в самом деле творчески отвечает. Да, совершенно верно: за звучание строчек, качество рифм, чёткую передачу смысла, выразительность образов, композиционную стройность, наличие оригинальных находок. Но не за то, например, что читатель или слушатель не врубается в сложный текст или «устаёт» от длинных стихов и недоумевает, почему бы не «поделить» утомительную поэму на пару десятков афористичных миниатюр. Настоящий читатель не боится «устать», он читает творчески. И ты пишешь именно для творческого читателя/слушателя, а не для «клиента», сиречь потребителя. Место «потребителей» - в магазине. «Вам сыр целым брусочком?» «Нет, нарежьте, будьте добры…»
Но что поделать, если у некоторых – даже у многих, - людей имеется повышенная склонность к критиканству? Трепетный охотничий азарт – придраться к созданному кем-то другим. И азарт этот присущ в наибольшей мере тем, кто в собственном творческом уровне не особенно уверен.
И обязательно будут там люди «заслуженные», «стоявшие у истоков», чьё мнение – так они сами полагают, - равносильно вердикту. Ты прочтёшь стихи на тему, скажем, национально-гражданскую, - их назовут «пафосными» и «декларативными»... дескать, статья у тебя рифмованная... Про стих, в котором ты используешь несколько архаизмов, ты услышишь, что так можно было бы писать «в 18-м веке». Услышав допущенное тобой устойчивое, уже встречавшееся не раз словосочетание, тебе придирчиво бросят - «штампы»…
А между тем разве «Клеветникам России», «На смерть поэта», «Скифы»… да и, наконец, симоновское «Убей его!» - не декларативно, не пафосно?.. Публицистическая поэзия – явление распространённое и признанное. И невозможно представить себе ни русскую, ни чью бы ни было поэзию без великого множества «эссе в стихах». Да, не статей, а эссе, ибо такие стихи создаются в значительной мере из эмоционально-образной ткани, они именно «пафосны», в том их сила…Азбука поэзии, да неужели не ясно!
Вкрапление старинных слов… да разве обходился без этого хоть один настоящий поэт? При чём тут 18-ый век? Такие слова дают возможность и передачи торжественного тона, и стилизации… Да, «подъемлемый», «седмица», «отъять», «от стези от слёзныя», и многое иное. Эти языковые пласты не мертвы, они живут и пламенеют, если знать, как с ними обращаться.
И если браковать стихи за наличие подчас тех или иных устойчивых выражений, то интересно, которая доля процента уцелеет из всей мировой поэзии?
Выслушав подобную критику, ты попытаешься ответить на неё. Тебе есть что возразить. Ничьё субъективное впечатление не может быть приговором. Укажите конкретные места, которые вы считаете слабыми. Длинно? Но величина – не критерий: мы же не станем критиковать картину за то, что она во всю стену или, наоборот, очень маленькая.
Но тебя – не дослушают. Тебя по-солдафонски прервёт «замнач» или как бы уж его там назвать… Прервёт с мужественной прямотой парторга: «Нет смысла защищать свои стихи». И ты стушуешься, не решишься требовать – «дайте досказать-то!» Потому что ты ещё довольно новый человек в этой компании…
Что-то, конечно, понравится. И тебе покровительственно скажут, допустим: «У тебя отличные переводы – вот взял бы и переводил…»
Ты хочешь, чтобы с тобой говорили покровительственным тоном? Чтобы тебе указывали – что писать, как творить?..
И, наконец, однажды прочтёшь ты большой, яркий, эмоционально насыщенный стих, а кто-то – пришедший просто «послушать», ничего своего (если оно в принципе есть) не продекламировавший, - одарит тебя очередным, с позволения сказать, «вердиктом»: «Это не поэзия». А когда раздастся доброжелательный к тебе голос, когда этого субъекта спросят – «А что такое, по-вашему, поэзия?» - он, затрудняясь выразиться связно, пробормочет: «Поэзия – это метафоры…».
То же самое, что сказать: «Медицина – это таблетки».
И тебе не укажут – ибо не смогут, не найдут, - ни на одну слабую рифму или провисающую строчку. Но тебя захотят посадить на тот самый шесток. И тем более рьяно будут пытаться посадить туда, чем – на самом деле, - ярче и талантливее ты пишешь. Тебе будут доказывать, что ты – унтер. Будут доказывать ожесточённо и отчаянно – опасаясь, что, чего доброго, не согласишься.
Что ж, друг поэт, - согласен ходить в унтерах?
Ну, тогда склонись, сложи крылышки, сядь на указанное тебе место. Благодари за строгую и справедливую критику. Пиши покороче, попроще, пиши на принятые темы: как жаль молодости, и как больно биться о зубцы разочарований, и как же всё-таки прекрасна жизнь несмотря ни на что... И чтобы те самые «метафоры» имелись; правда, проверив в интернете, увидишь, что они по большей части уже кем-то использованы, и далеко не обязательно поэтами, а очень часто – теми, кто даёт название несметному множеству разновидностей флоры, фауны и мало ли чего ещё там в живой и неживой природе…
(Кстати, тебя это расстраивает? Меня – нет. Ибо суть поэзии совершенно не в том, чтобы уподобить карандаш клюву, а подшляпье сыроежки – гармошке. И не в «игре слов» - даже удачной)
Но пиши в таком ключе, и – одобрят. Поскольку это будет соответствовать вкусам тех, от чьих суждений ты согласился зависеть.
И мероприятия посещай – особенно те, когда из «центра» будут приезжать «большие люди». Посещай, «маленький человек», «субпоэт»… или «поэт второй руки» - такое выражение тоже имеется…
Постепенно тебя перестанут опасаться, и особо задвигать тебя уже не будет надобности. Постепенно, глядь, и в чины войдёшь…
Но если ты истинный поэт, - тебя не устроит такой путь. И в твоей душе зазвучат те самые строки Пушкина.
«Ты царь. Живи один».
Это не значит – не общаться с другими творческими людьми. Общаться можно и нужно. Ходи в литкружок – ради Бога, почему бы нет… Вышел, прочитал…Если тебе укажет кто-то на сбой ритма, дефекты рифмовки, провисающие или перегруженные строчки, не идущие к канве стиха образы, - выслушай, взвесь… Иной раз, может быть, и согласишься: кто ж не ошибается… Но то критика по сути, по конкретным моментам. На реплики же, что «тема не та» и на разные там «длинно-сложно-пафосно» и т. п. – не кивай виновато, а пожми плечами и сядь на место. Спасибо за внимание. Не нравится – не ешьте.
Не признавай над собой ничьего мэтрства, никаких «президиумов». И не участвуй в «конкурсах», позволяя, опять же, кому-то решать, где твоё место…
Не царское это дело – быть просителем и унтерствовать.
И к сему – не посылай свои творения на те снобистские литературные сайты, которые объявляют себя «элитарными» и «принимают не всех». «Элитарны» они только в собственных глазах, там в основном правит бал относительно складная серятина. Да и закономерно это вполне. Они «окопались», а значит – боятся. И боятся не графоманов: графоман у истинного поэта читателей не отнимет. Дело в другом. Это, по сути, те же «организации», только виртуальные; в любой из них уже установился некий расклад, баланс, и там имеются свои «оберы», не желающие, чтобы кто-то неожиданно яркий и талантливый пошатнул их доминирующую позицию.
Подав туда заявку, ты окажешься тем самым «просителем». И, если тебе откажут или не ответят, то ты, в принципе, сам виноват. Подставился.
Нет, куда достойнее, выпуская книги за свой счёт, дарить их – именно дарить по-царски, - тем, кому они нужны. И публиковаться на ресурсе, открытом для всех. Ибо, поступая так, ты остаёшься независимым.
И пусть мириады графоманов издаются таким же образом и публикуются там же. Чем они мешают? Повторю уже высказанную мысль: графоман не отнимет читателей у поэта. Ворону и орлу нет надобности сражаться за добычу: она у них – разная.
Не вступай, не просительствуй, не впадай в зависимость. Ты пишешь не по заказу. Ты рад читателю, но творишь – не ДЛЯ него. И вообще не ДЛЯ, а – ИБО. Ибо ты создан творческой личностью и не творить не можешь.
Ты хочешь признания? Оно будет. Если не скоро - так тому и быть. И не «угождением» кому-то, не подстраиванием под чьи-то вкусы будет оно достигнуто. Поэзия не знает заказов, она – первична.
Вначале было слово, и лишь затем – услышавшие его.