Татьяна Калинина
- Мам, можно смешать молоко из двух пакетов, со мной ничего не случится?» - спросил меня как-то сын.
- Да я тебе часто покупаю молочко от 33 коров и ничего ни разу не случилось! Да и вообще все городское молоко от 303 коров! Его сливают в бочку молоковоза от всех коров в деревне и везут в город, потом пускают в переработку, а самое лучшее молоко было в моем детстве от нашей Маньки! Самая большая корова, самая умная и с самыми красивыми глазами, с самым вкусным и жирным молочком во всей деревне - это наша Манька!
Вот стадо возвращается домой, пастух посвистывает, щелкает кнутом, подгоняет непослушных, а наша бежит домой впереди всего стада, ноги неуклюже несут в свой двор, к своему любимому лакомству - к ведерку с резаной картошкой, бежит, старается, мычит - дает о себе знать! Так было заведено в семье - встречать коровку-кормилицу резаной картошкой обязательно каждый день, а та, благодарная, во время дойки не шелохнется, не крутанет хвостом, даже когда заедают назойливые насекомые, благодарно отдаст все молочко, внимательно посмотрит при этом, кому отдает. Всех чужих коров с острыми рогами, особенно огромного племенного быка боялась до смерти, а вот своя корова была большой, умной, да и рога не казались острыми и страшными, и глаза запомнились - круглые, добрые, карие, все понимающие… Четко встанет на свое место к своей цепи - все, готова - подходи, хозяйка, мой вымя и забирай молочко своим ребятишкам, их в семье много, старалась весь день, паслась, полнехонькое ведерко выдам, чтобы еще и на сливки хватило, чтобы сепаратор пожужжал в доме - нечего без дела вечером сидеть!
Мне тоже хотелось научиться доить… И так и этак крутилась возле Маньки, и кусок хлебушка принесу - угощу, и шейку почешу, и всех насекомых веткой полыни отгоню. Силенок не хватало, мама всегда давала большую кружку и говорила: «НЕ бойся ее, парное молочко самое полезное, она у нас смирная». Потом со страхом в 5 классе сама села под корову, МАнька всю дойку, свернув шею, смотрела на меня, но не подвела свою преданную хозяйку - отдала все молоко ее дочке - значит, так надо! Приняла, с детства ведь поила молочком, а потом и привыкла, что есть еще руки вечерние, не совсем привычные, не совсем родные, не хозяйкины, но тоже свои семейные…
А потом была другая коровка, потому что Манька заболела, мама плакала, а деваться было некуда - это жизнь, она же была дочкой МАньки…Манькина Манька. Манька также слушалась маму, но не меня, наверное, я не смогла полюбить ее, как Маньку – ее мамку, а она это чувствовала, и получала я от нее хвостом по лицу и не раз во время вечерней дойки, и переступала она с места на место - мама ее не привязывала вообще, ее она слушалась с полуслова и стояла, как вкопанная,- а я же со скамеечкой и с подойником скакала за ней по всему двору, хотя надевала мамин халатик и мамин платочек, и не были у нее глаза умными, и красивыми, и добрыми, и молоко было не такое вкусное, как у моей Маньки…коровы моего детства…
А с кружкой к Манькиной Маньке, не боясь ее небольших, но острых рогов, за парным молочком, самым вкусным и жирным, самым полезным в мире, бежал мой маленький сынок…