Это я - Кассандра.
Это мой город, в пепел облекшийся теплый.
Это ленты мои и пророчицы жезл, все честь по чести.
Это моя голова в сомнениях тяжких.
Вот истина, торжествует.
Моя правота взошла нестерпимо яркой луной.
Лишь прорицатели, коим не верил никто,
Зрят эти виды.
Вроде, не слишком и рьян был пророк,
Только случилось все быстро,
Как будто само.
Явственно помню теперь:
смех обрывался, когда подходила я ближе,
на полуслове молк разговор.
Руки спеша разнимались.
К матери дети бежали.
Даже не ведала я их немудрящих имен.
А песенки той, про лист про зеленый, ля-ля,
Что-то ни разу допеть не посмели при мне.
Я их любила.
Но свысока. С неба над жизнью.
В будущем там царит вечность пустая.
И ничего не стоит смерть с тех высот разглядеть.
Горько, что тверд был мой голос.
Со звезд на себя посмотрите, - взывала, -
Со звезд на себя посмотрите.
Только заслышав, долу глаза опускали.
В жизни вживались покрепче,
Подняты и сметены
Предуготованным ветром.
в утлых с рожденья телах.
волглой какой-то надежды вкрапленья лелея
трепетный пламень вмерцать в мерцания трепет.
Чтили значенье минуты,
И мига бы даже. Толку, что после
По-моему вышло.
Только теперь разницы нет никакой.
И вот одеянье мое в подпалинах едких.
И рухлядь, пророчицы цацки.
И мой перекошенный лик, не знавший, что мог быть прекрасен.