Пускай в чаду безумной круговерти теряет крылья всякая мечта,
Я верю в то, что жизнь - вернее смерти
И зла правей - Любовь и Доброта.
Я хотел бы любить, но опять не умею,
А придется суметь.
Вот и сейчас ни о чем не хотелось думать. А вспоминать исключительно приятное, тем более здесь были молодая женщина и целый мир на двоих. Располагает вообщем, подходя к кровати нагонял страсти Черкес. Она же меня вчера изнасиловала, так почему бы мне не ответить тем же?
Уже было заметно, что она не спит и наблюдает сквозь приоткрытые веки. Рука была на взводе для удара, но уж слишком откровенно, чтобы быть опасным. Ну-ну, думалось, решила поспать еще чуток. Ладно, пусть будт как во сне. Положил ладонь на внутреннюю сторону бедра и повел ее к лону. Бася на миг сжалась как пружина, крутанулась на бок и поджала одну ногу. Любимая поза - невольно констатировал он, не замедлив этим воспользоваться. Встал на колени, пропустив ее прямую ногу между своих, приподняв за колено другую, вправив в лоно свой пен, который вошел довольно легко и сразу устремился на самую глубину до самого упора пока не треснулся лобком и даже еще глубже...
Аох! Наверно от неожиданности или все таки от неожиданной грубости, прозвучала Бася. Глаза хоть и округлились широко раскрывшись, были все таки не злыми, а скорее удивленными, рот приоткрылся на вдохе, наверное хотела что-то сказать, но не успела. Он вынул полностью и снова всадил словно копье в уже призывно раскрытую вагину до самого дна, до того, что кожа натянулась не только на члене, а даже и на голове. Вот так девчонка! Раз за разом всаживая копье, приговаривал Черкес. Будешь знать как трахать старшего по званию, запомнишь как начальство насиловать.
Бася как могла помогала. Ухала будто сова и поскуливала, иной раз всхлипывала, когда Черкес на мгновение останавливался, чтобы собрать разъехавшиеся колени или поправить ее попку. В этот момент казалось, что заплачет как маленькая девочка. А он откровенно оттягивал момент оргазма. Хотелось еще и еще, да так, чтобы назавтра ноги было тяжело сдвинуть, чтобы походка изменилась... Зло вбивал свой колышек, потеряв чувство времени и меры. Она уже стонала и покрикивала с каждым ударом. Под ними было мокро и скользко. Черкес перевернул ее на спину, взял ноги на плечи и продолжил. Ее пробивала дрожь и судороги, будто от электрофореза. Уже чуть помедленнее и не так грубо двигаясь, он прислушался и понял, Баська кончила и похоже не один раз, но не останавливался, уже погрузившись ощущениями целиком с головой в ее лоно. Перестал слышать ее всхлипы и повизгивания, перестал видеть ее раскрасневшееся тело. Все чувства переместились на самый кончик. Медленно, еще медленнее, почти совсем остановился. Жилы позвоночника натянулись как гитарные струны, свело затылок. От копчика во все стороны побежали электрические разряды, сначала легко покалывающие, но затем все больше и больше содрогающие все тело. Зазвенело в ушах... Потемнело в глазах. Кожа на голове стянулась на макушке... Ее вагина где-то там глубоко внутри, всасав головку, доила из нее живительную влагу. Раздавленные половые губы сжались до предела, защемив копье в себе... И-эээххх... И-аааэххх. И-гых, услышал он свой ишачий рев. Ааа...ых... Все силы из всех уголков тела устремились туда, в женщину. Аааа, стремясь отдать больше, снова двигался Черкес. Но уже било током при каждом шевелении, а тело стремительно теряло силу, сдувалось и опадало. Он осел и попытался вынуть орган, но не тут то было. Он был крепок по-прежнему, вопреки всему остальному телу. Баська замычала и крепко обхватила своими мощными ногами его бедра, при этом хитро улыбаясь. Куда милок? "Тебя засосала, опасная трясина и жизнь твоя - вечная игра."*** Жадная, - думал Черкес, - мало ей. Как ни старался изобразить насилие, ничего не получилось. Нравится некоторым грубый секс, Бася видимо в их числе. А может и не знала иного, не известно ведь, когда и как попала в армию... Вот теперь придется пахать... Без вынимачки... А потенциал ее, чувствуется, безграничен. И это заводило. Так толком и не отдохнув и не опав вовсе, его малыш начал свою работу, совершенно не зависимо от хозяина. Вот ты попал, начальник, старший по званию. Она и член договорились, не взирая на субординацию.
Вопили они уже непрерывно. Орган, впрочем, как и все его причиндалы, горели огнем. Не даром видимо, его называют перцем иногда. Вот, кто не сможет вскорости сдвинуть ноги, мелькнуло в расслабленном сознании. Она кончала от двух-трех качков и орала как заигравшееся дитё. Уже ничего не извергалось и не вытекало, наверное потому, что все иссякло. Уже давно мозг напрочь отключил сознание. Тело двигалось автоматически, словно двигатель внутреннего сгорания, подчиняясь давлению на поршень горючей смеси... Кричали они то ли от чрезмерного возбуждения, то ли от сладкой боли. Да бывает и такая. Горечь пополам со сладким. Боль в истоме сладкого без сознания... Первым сдался Черкес. Приложив казалось неимоверные усилия, остановил движение вперед. А затем резко вынул шалуна наружу. Ай-ой, - взвизгнула Бася. В широко раскрытых глазах читался испуг. Резко, наверно слишком резко. Перестало хватать чего-то внутри и наверно это что-то было очень и очень нужным. А еще это всегда болезненный переход из облаков на землю. Как правило приходилось отвечать за свои поступки и давать отчет. Она хоть и не так давно служит, но эти правила, законы успели прочно обосноваться в ее симпатичной стриженной головке.
Черкес перевел взгляд вниз и увидел вполне нормальную пока еще напряженную плоть, от которой поднимались струйки пара. Вот яиц почему-то не видно. Наверное это они испаряются. Он ожидал худшего зрелища. Как минимум обесшкуренного и кровавого ствола с оторванной головкой. Однако его заклинило надолго, потрогав пальцами, подумал Черкес и зашипел от жгучей пронизывающей боли. Шкуру все таки содрал, мудак. А что говорить о девчонке? Тело обвисло на костях будто тряпочка. Сердце колотилось в груди со скоростью невозможности отсчитать пульс. Вместе с тяжестью реальности навалилось опустошение и он рухнул лицом вниз. Да и все остальное тело обрушилось вниз, как в бездну, на камни. И "умер"... И в самом деле скончался. Даже дышать не хотелось, вот и не дышал...
- Эй, - простонала она под ним, - задавишь. Товарищ капитан, не умирай, ты еще Родине нужен. Да и мне пока еще не совсем все рассказал и показал. И он пошел на голос, как на свет в конце тоннеля. Это как описывают клиническую смерть. Придется оживать. Но Баська то, Басенька, едрёна батона какова, А? Он тут из последних сил переживает, беспокоится о ее здоровье, а она говорит, что песенку эту "поручик"4*, придется допеть как ни крути. И откуда у них, у женщин силы берутся? И вправду они выносливее, особенно когда их желания исполняются, подключают весь ресурс, все инстинкты и рефлексы и достигают высшей точки, получаю райские наслаждения прямо здесь, лежа на земле... Не всегда конечно, да и не все. Черкес знал из рассказов подруг, что оргазм они достигают крайне редко, а наивысшей точки и того реже... Бася как улитка без раковины постепенно частями вытекла из-под него, а потом бесформенным куском сырого теста стекла на пол. Подтягивая поочередно то руку, то ноги, обрела форму человеческого тела. Встала сначала на колени, затем рывком вздыбилась как породистая лошадь. Откинула голову назад и выпятив грудь и оттопырив зад, не совсем уверенно шагнула вперед. Сейчас заржет, - мгновенно подумалось Черкесу и ударит оземь копытом, выбьет из камня золотые искры. Но нет, искр не было, разве что в его глазах. Она, покачивая бедрами и пошатываясь побрела в ванную. Оттуда послышался громкий всплеск и протяжный возглас истомы. Как все таки красивы женщины в эти минуты! Причем они красивы все до единой, даже самые невзрачные. А кроме красоты есть в них в это время превышающее все на свете обаяние и поглощающая все страсть. Да-да, ему казалось, что сразу после интимной близости он любил женщину больше, чем до... и понятно почему. Потому, что уже не нужна была физическая близость. Сперма не поджимала мозг, ломота в паху не застила чистые чувства. Вот и сейчас, увидев женщину во всей ее красе, хотел броситься зализывать ее раны и залечить, причиненные им самим душевные травмы, обнять, прижать к себе, может чего-нибудь спеть тихонько... Но нет, вряд ли ей этого хочется. И кажется оргазм у нее пока еще не закончился. Не утонула бы. Кайфует как кошка.
- А ты знаешь как кайфует кошка? - спросил внутренний голос.
- Неа.
- То-то же.
Стоп! Что-то здесь не так, давненько я с голосом не общался. А тут вдруг на тебе. И вообще никак не мог отделаться от впечатлений, что за ними неустанно наблюдают... камеры? или... С того самого момента, как они обосновались в пещере. "В жизни бы не пошел в разведчики, - подумал он рациональными остатками сознания, не задействованными в процессе еще до того, как затеял насилие. Не жизнь, а преисподняя - они же подобное должны каждую минуту испытывать, а?" - А впрочем эти бдительные мысли перестали досаждать как только "голова" погрузилась в женское лоно... И все остальное растворилось в ее нежном и жадном до ласк существе... Так никчемно загрубленном внешне и изуродованным внутри какой-то там непонятной необходимостью не известно кому и зачем. Зачем эта девочка воюет? Для чего она вообще присутствует в этих перипетиях не объявленных войн, тайных операциях? И ладно бы брали в спецслужбы каких-нибудь отверженных, так нет - лучших из лучших. Конечно многие были из детдомов или лишившиеся родственников. Брали и из малолетних преступников. Но критериям отбора это было не главное. Дети с исключительными задатками, превосходящие во всем своих нормальных сверстников - материал для выращивания как выразился один из кураторов в У.Т.О. Материал! Бася тоже материал. Их долго потом ломают, изменяют сознание, лепят, формируют форму, создают фигуру. Вживляют понятия, отличительные от обычного человека, дают сверх возможности и направленность на цель. Они как правило хорошие артисты, шулеры и если есть необходимость - преступники. Они становятся лучшими во всем, но очень редко кому выпадает интересная жизнь. А девочкам особенно. Из сотен одна станет женой какого-нибудь дипломата или чиновника и проживет относительно счастливую жизнь с детьми и мужем, может быть и с любовью, но с обязательными докладными и рапортами на службу. А остальным - кровавое кабаре, как в плохом голливудском кино, да и это за счастье. Попробуй спроси кого-нибудь из них банальное - зачем? Разорвут не поняв и не приняв такой наглости от коллеги. И как не печально, девушки эти, женщины, живут недолго, умирают на посту, так и не дав потомства. А зачем?
Черкес подошел к ванной и прислушался. Она плакала, всхлипывая как ребенок. Наверно рыдала бы громко, кричала бы, но та самая пресловутая этика бойца спецназа не позволяет. По ее мнению она итак слишком много себе позволила, не простительно много. А это в ее измененном сознании безутешное горе, невозвратная потеря для карьеры, а значит поломанная жизнь, конец мечте, крах. Вряд ли получится утешить, но успокоить нужно. Действительно, будь на месте его какой-нибудь ярый служака, случилась бы катастрофа для нее. Ведь по уставу нужно обязательно доложить. Иной раз такие испытания устраивались намеренно. И если офицеру выразят порицание в худшем случае, то для нее это будет системным крахом, катастрофой... Женщина всегда остается женщиной, как бы ее не ломали всякие кураторы, - опускаясь в воду, подумал он. Нежно обхватив ее сзади руками и ногами как осьминог вдавил содрогающееся то рыданий тело в себя, превратив два обнаженных тела в единый орган. Словно паук, оплетающий свою жертву, но в отличии от него оплетал тончайшей мягкой нитью ее беззащитное тело, в котором трепыхалось еще более беззащитная мятежная душа. У тела хотя бы кожа есть, а у души... Нити плотно ложились вокруг, образуя кокан, стенки которого надежно оберегали от внешнего мира. Взрослый человек чувствует себя не родившемся младенцем, пока еще не представляющем что ему предстоит и тем более не помнящим того, что было в прошлом. Ему тепло и уютно как в утробе матери. Безмятежность. Слов и не нужно было. Бася постепенно затихла, опустила голову на его обхватывающую грудь руку, уснула с застывшей на лице едва уловимой улыбкой. Вернее улетела или погрузилась в утробу матери.
Когда впервые еще будучи курсантом ему пришлось участвовать в жуткой акции на Кавказе, пришлось убивать, причем отвратительным варварским методом, впрочем другого наверное и не существует. Но саперной лопаткой...
Шоковый паралич длился несколько дней. Пришлось выводить весьма радикальными методами, о которых нужно рассказывать отдельно. Один из этих приемов - "кокон". А главное, что проделала с ним это упражнение молодая беременная женщина. Происходило это примерно в тех же условиях - горы, теплый нарзанирующий источник, грот. Они были нагими и он, мальчишка, хоть и курсант, совершенно не чувствовал какого-либо смущения, тем более похоти. Ничего, кроме абсолютного счастья и безмятежности. Через пару дней их вернули на базу. Она была в форме капитана первого ранга В.М.Ф. М.П.*5. У курсанта снова образовался шок, когда они на второй день впервые стали одеваться. Эдакий резкий переход из Эдема в ад. Это и есть психотренинг - закалка.
В последствии Черкес даже увлекся этими методами. Всеми правдами и неправдами выискивал возможности познания даже в нарушение всех правил и уставов. Убедил и даже можно сказать "совратил" товарища капитана Светлану, с которой впервые ощутил эффект "кокона", научить всем тонкостям психотренинга, по возможности. Выковыривал такие важные мелочи, о которых официальные курсы профессиональных психологов не скромно умалчивали, давая однако возможности познать самостоятельно. И как часто это обретение спасало жизнь ему или другим, наверно чаще чем умение хорошо стрелять или виртуозное владение ножом. Было и такое, когда жизнь спасти невозможно, но проводить "туда", избавив от страданий, мук совести и душевных надрывов приходилось. Всякий раз переправив "туда" человека, а как правило, это были молодые ребята, а что еще хуже девушки, он не хотел возвращаться сам. Видел на "той стороне" ту самую вожделенную безмятежность...
Черкес обнял ее сзади, постепенно складывая в позу эмбриона. Медленно, даже очень медленно сжимал израненное тело, ограничивая вдох. Так действует удав, увившись вокруг жертвы, но это был не тот случай и не его жертва. Надежда была обречена. Похоже на перелом позвоночника это кроме открытого перелома голени и почти наверняка нескольких ребер.
У них не было другой возможности уйти, кроме как через перевал, сделав огромный крюк, оказаться там, где их совсем не ждут, ни друзья, ни враги. Впрочем в этой ситуации было крайне тяжело определить кто из них кто. И как показывает печальный опыт друзья оказывались чаще всего злейшими врагами наиболее информированными и скрытыми под личинами. А значит в Иран. Вопреки всем планам, не смотря на указания и тщательно разработанный специалистами план отхода, включая пресловутый план "Б". В Иран, наперекор логике и здравому смыслу. Именно так, потому что на здравый смысл и логику рассчитывает противник, который не проявился пока, да и вряд ли определится. Судя по действиям, предпринятым противником, потому как была организована облава и преследования, было понятно, что он очень хорошо информирован или из "своих", что представляло собой наихудший вариант. Черкес произнес вслух с уважением: "противник". И они пошли - наперекор, наперерез, навстречу погоне, постепенно забирая на юго-восток, не глядя даже в ту сторону, где в 20 км от них, согласно плану, дожидался вертолет. Он понимал, что это скорее всего именно то, чего хочет противник, "друг". Поднявшись на гору с высоким снежным раздвоенным шпилем, они как по команде одновременно повернулись в ту сторону, где дожидалась столь соблазнительная "птичка или стрекоза", воплощение быстрого и легкого спасения. Конечно же никто не смог бы его увидеть, но представить себе, как наяву, получилось у каждого из них. "Некогда горевать, - сказал Кочумарь*6, - уходим." И как в нашем народе говорят: " Все, кто уходит, уходят к лучшему и да осилит дорогу идущий!" Он был на данный момент царь и Бог. Он командир SOS*7. Равный по званию, но выше по должности. Черкес безоговорочно подчинялся ему. С Кочумарем они знакомы давно, как говорится прошли огонь и воду, да и медных труб хватило. Дело он свое знал как никто другой. А самое главное каким то чудом умудрялся оставаться до сих пор живым. Заговоренный, говорили про него. И правда на памяти Черкеса была операция в Латинской Америке, где из абсолютно безнадежной кровавой мешанины, потеряв 28 бойцов из 32, израненный и контуженный, вышел живым сам и вывез консульского шифровальщика, весом в 90 кг к точке рандэву. Никто не верил, что он выживет, потому что на его шкуре насчитали дырок больше, чем на дуршлаге. Еще более не верилось в то, что он когда-либо вернется на службу, обладая такой редкой возможностью уйти на "пенсию", дожить до старости в покое, в окружении детей. Ведь он не стар совсем, хоть и совсем седой. И вот он опять здесь, снова в деле. Это про таких написаны строки: "Покой нам только снится". Семья его - отряд SOS, дети - его бойцы, цель всей жизни - задания. Он как многоженец сменил уже несколько семей. Сменил детей, безвозвратно ушедших и известных только узкому кругу людей. Так и не привыкнув к потерям, всегда очень остро переживал и наверное поэтому даже и не пытался образовать семью, понимая, что рано или поздно и его "не минует чаша сия".
- Ходу ребятки. Поспешим неспешно. Теперь можно было не особенно скрываться, потому, что их с погоней разделял перевал и противоположные направления. Но это обстоятельство не давало повода расслабляться. И даже в таких диких местах нужно было оставаться невидимым. "Скрытность - первая заповедь разведчика". Как говаривал один из корифеев Джон Ронсон, напутствуя - "в невидимости можете практиковаться сколько угодно". И этому учили в первую очередь, "даже, когда вы абсолютно уверены, что вас никто не видит, расслабляться не стоит, потому что есть всевидящее око".
С Надей Черкес был знаком целую вечность, даже пожили вместе вопреки всем правилам и запретам. Страстно любили друг друга до отчаяния, до слез. Обоим было понятно, что эта сказка не надолго, что не имеют права, поэтому и жили каждую минуту как последнюю. И этот момент настал, как всегда неожиданно. "Дан приказ ему на Запад, ей в другую сторону"*8.
Возвращаясь из У.Т.О., что после очередного ранения в виде реабилитации предоставило командование, он встретил ее, как пишут в романах. Черкес сидел уже в кресле салона ТУ-154 в черной рабочей форме спецназовца, правда без знаков отличий и шевронов. "Голова повязана, кровь на рукаве"*9, как поется в песне. Крови конечно не было, а форма мало чем отличалась от техников, снующих у самолета. просто лень было переодеваться, да и самолет только раз в сутки, а ждать еще 24 часа жутко не хотелось. Поэтому он не заходя даже в первый отдел, напрямки через летное поле пошел к самолету. Занял место, где летают обычно "маршалы"*10. Пассажиров не было еще. Быстро уладив с борт-инженером формальности, записался в полетное задание. Продублировал через С.П.У. статус*11 и доложил командованию, тем самым дав одному из "маршалов" внеплановый отгул. Сел в кресло, не раздеваясь. Шапку снимать не хотел, потому что под ней жуткий шрам на восемь швов, замазанный зеленкой. А самое главное, его роскошная шевелюра была выбрита ровной полосой почти ото лба до самого темени. Ну точь-в-точь как головка члена. Медсестра, старая госпитальная фронтовая грымза так и сказала: "Залупа". Ты, говорит, кобель, теперь только в шапке с бабой в постель будешь ложиться и закаркала, хрипло смеясь прокуренным голосом, похожим на предсмертный хрип бабы Ёжки. Они были давно знакомы, когда на нем штопали еще самые первые дырки. Уже тогда она была, и была такой же. Карга с беломориной в зубах, все также шутила и смеялась с хрипом и клёкотом. А вообще была не намного старше Черкеса. Скорей всего из наших, по-видимому доктор спецназа Г.Р.У., который один из всей команды вышел живым*12, но поехала слегка крыша. Вот тебе и судьба! "Почетная пенсия" - дали дожить и то ладно. Баба Ёжка вообщем то была доброй и по-своему ласковой теткой. Всегда сидела у кровати очередного тяжело раненого что-то напевая или молясь до того момента, пока тот не придет в себя. И что самое интересное раненные слышали эти песни, но видели красивую молодую танцующую девушку, манящую их за собой куда-то на залитый ярким солнцем лужок. Танец и пение были настолько сексуальными и завлекательными, что у горемык этих не оставалось никакой мочи валяться без сознания в постели. И они воскресали, и оживали. стремясь попасть на этот лужок к манящей ослепительно красивой девушке. Не беда, что открыв глаза видели бабу Ёжку и что тут же хотелось обратно в кому. А она сама деликатность, старалась тут же слинять, уносилась по коридору, громко каркая: "Доктор, доктор...". Ни за что бы не поверил таким историям, если бы сам не побывал в такой ситуации, причем не один раз.
Открыв книгу, Старлей унесся вместе со строчками в другой мир, совершенно позабыв о том, кто он и где он. Однако контроль не терял и слышал как входили и рассаживались пассажиры, внося свои эмоции, звуки и запахи. Да, работа "маршала" в том и состоит ничем не отличаться от обычного пассажира, однако по всем выше перечисленным критериям контролировать обстановку даже с закрытыми глазами, вычислить, а затем обезвредить террориста. Запахи - немаловажная деталь. В У.Т.О. тщательно обучали таким тонкостям. Страх, агрессия, боль и плохие намерения имеют свои запахи. Психи - так те вообще воняют неприкрыто. Пока было все относительно штатно. Однако минут через этак пять по салону прокатилась волна какого-то едва уловимого возбуждения. Нет, не опасности вестник, но все таки выходящая за пределы нормального. Он прислушался, не поднимая глаз к шепоткам:
- Софа.
- Смотри, Ротару!
- Да нет, не может быть.
- Боги не летают обычным рейсом.
- Да разуй глаза осел.
- Верно, кажись, она.
Придется глаза все таки разуть, - подумал Черкес, - если и вправду София Ротару, почему не предупредили? А были обязаны это сделать, тут без вариантов. С ней неотступно должен быть "банный лист", так зовут телохранителей. На борту они без оружия. Только "маршалы" имеют огневую поддержку как правило пистолет-автомат ЧЗэт чешского производства. Поэтому, когда летит какая-нибудь знаменитость, обязательно предупреждают и утраивают количественно и качественно состав бригады "маршалов", а тут - ни звука. Однако - вот она во всей красе, в ослепительной белой коротюсенькой шубке. В коротких белых полусапожках на высоченном каблуке, из которых росли прекрасные жутко стройные ноги, которые были видны практически до самого "не могу", будто шуба надета на голое тело.
*** Песня из кинофильма 60-х годов "Постой паровоз"
*4 Анекдот про поручика Ржевского
*5 Военно-морской флот. Морская пехота
*6 Позывной командира отряда SOS, выходец из Бессарабии, гагауз
*7 Специальный отряд спасения, специализировался на выводе из горячих точек консульских и посольских работников и агентов-нелегалов
*8 Песня о Гражданской войне
*9 Песня о Гражданской войне
*10 Служба безопасности в Гражданской авиации, маршал под видом пассажира летал на каждом рейсе Аэрофлота и других авиакомпаний
*11 Системное переговорное устройство. Полетное задание - состав экипажа, включая маршалов и пассажиров. Статус - обязанности каждого во время полета.
*12 Главное разведывательное управление, в составе каждой такой команды обязательно был доктор, боец, ничем не отличающийся от всех остальных своими качествами и обязанностями, но обладающий знаниями врача скорой помощи и выше.
Продолжение следует