Женская фауна жителей горнего мира
Бочкоподобно гудит наготой наготове.
Млеют они, гнездясь в измятых постелях.
Спят, а гортанная нота тает во рту.
Взгляд их внутрь обращен, к желёз глубинным броженьям.
Дрожжи сочатся в кровь - вздымать телеса.
Дщери барокко. В квашне перезрелое тесто,
Пар перепревший, рубин густой винограда.
Не облака – упитанных свинок подушки.
Зов вожделенья трубит, щеки раздув.
Сколь вы томительны, мякотью тыквы раздавшись.
Плоть, но вдвойне, ветошь отринув одежды,
Даже втройне, резвые позами страсти,
Яства любовного пира. Сама полнота!
Сестры-худышки безликие встали пораньше,
Солнца лучи холста еще не коснулись.
Постной его стороной, той, что без масла,
Вся вереница брела.
Вкуса эпохи безвкусица, счет виден их ребрам,
птичьей природы след стопы оставят.
Силятся на лопатках острых лететь.
В веке тринадцатом нимбы их ждали златые,
В веке двадцатом - экрана серебряный задник.
Только семнадцатый плоских не ставит ни в грош.
Небо и то вздулось под выпуклым раем,
Бог раздобрел, ангелы розовощеки.
Феб при усах мчит, шпоры сверкают,
В жерло альковной горы.