Фонари вдоль дороги метелью размазаны,
На ресницах, накрашенных густо, снежинки.
Ты одна из толпы, где в дерьме все завязли,
Полушубок короткий… сапожки… блондинка.
Не мечтала ты в грёзах стоять на обочине.
Ты хотела, как все, теплоты, понимания.
Только жизнь, размахнувшись, влепила пощёчину,
Свысока на колени тебя опуская.
Подъезжающий ВАЗик ослепит огнями,
Выбирая себе для утех королеву.
Ты стоишь, из-под чёлки глазами стреляя,
Для него ты готова сегодня на дело.
Ну а вдруг это он, тот родной и единственный,
Кто поймёт, полюбив? Ведь бывает – слыхали…
Ты отдашь себя всю, горячо и неистово,
Позабыв в сотый раз о стыде и морали.
Будут жадно блуждать по горячему телу
В темноте среди стонов умелые руки.
Поцелуешь потом его мягко, несмело,
Но в ответ лишь сквозь зубы обидное «сука».
И не надо терзать почерневшую душу,
Знаешь ты без прикрас, что сама виновата.
Но так больно слова леденящие слушать,
Когда сердце забытое бьётся набатом.
Сигарету закуришь, натянешь улыбку,
В кулаке зажимая бумажное счастье.
И вернёшься в толпу, чьё сознание зыбко,
Перестав быть собой, становясь её частью.
Был последним романтиком, видимо, тот,
Кто придумал ночной называть тебя бабочкой.
Есть всего лишь один вероятный итог
Для судьбы мотыльков, подлетающих к лампочке…