И когда тебе хочется во истину и во благо,
Окунать орхидеи в грязь, облагораживать кислый яд,
Ты даёшь себе самому причудливую присягу:
Стать драгоценностью в карат так минимум шестьдесят.
Душа покрыта инеем, тверда, не поддаётся горю,
Заблагорассудилось тебе окутаться теплом всех душ.
Но твердость бриллианта так равнодушна морю,
Оно всегда живое – под силой бурь и стуж.
В вагонах –тени жизни, заботы, гулкий кашель,
Признание – лишь пыль на мелких морщинках век,
Жаль, что в упаковки накрахмаленных рубашек,
Часто заворачивают души с пометками «дефект».