18 октября 2015 года в Каунасе состоялся Третий международный фестиваль духовной поэзии „Покрова“, 19 октября в Вильнюсе – литературный вечер. Беседу с гостем фестиваля – венгерским поэтом, переводчиком, эссеистом, лауреатом множества литературных премий Ароном Гаалом – вела поэтесса и переводчица Лайма Ракаускайте-Дебесюнене.
******
Л.Д.:
Для начала попрошу представиться, рассказать о себе.
А.Г.:
Конечно, Вам хочется обо мне узнать несколько биографических данных. Отвечая на вопросы Лаймы, я много скажу о себе, и перед Вами раскроется много фактов моей биографии. Поэтому сейчас, в начале, я только очень коротко скажу об этом. В детстве, когда мне было 13 лет, я начал писать стихи. В 1965 году я встретил первую любовь, и как вообще в юности бывает, я хотел выражать мои прекрасные чувства и пробовал писать. Потом это первая любовь прошла, как бывает с первой любовью, но я писал и дальше уже немножко по-другому. К моему отцу часто приезжали гости, среди них были и несколько известных писателей. Отец показывал им эти мои ранние стихи, и они говорили, что я – большой талант. Позже был и известный поэт – его уже изучают в школе – он был первым, кто сказал серьёзную подробную критику.
Сегодня уже легендой стали наши первые встречи в редакции, где он работал. Я прислал ему по почте 15–18 стихов. В них он почти все строчки зачеркнул красном карандашом. Я стал бледным. Он всё равно так начал беседу: «Вы – огромный талант!» Потом сказал, что все 18 стихов плохие и надо просто выбросить. Я почти плакал. Но тогда он так продолжал: «Но я нашёл одну совершенную строчку, которую и я хотел бы написать». Это звучало более или менше так: «Пенье птиц уже не отражается в моей душе». Мне тогда было 16 лет. Прищёл домой и выбросил все стихи, которые до того написал, хоть очень больная для меня это была процедура. Но я верил в своё мастерство и в свой талант. Через неделю пришло вдохновение и написал новое стихотворение. Можно сказать, что тогда начал писать стихи серьёзно. Через год в будапештском журнале печатали мои первые стихи, и отклики были приятные.
Редко пишу, у меня не больше как 500 стихотворений. Но почти все из них переведены и опубликованы в разных иностранных журналах, газетах, альманахах на 14 языках, и изданы мои авторские книги, например, в Германии, Украине, России, Израиле, Италии, Румынии. Там оценили то, что я написал, ведь получил в разных странах 11 литературных наград и за стихи, и за книги, и за переводы. Что ещё особенно важно, я – член не только Венгерского Союза Писателей EMIL, но и Союза Русских Писателей XXI века в Москве, даже там выбирали меня в руководство. Целый день можно было бы говорить только об этом, но я думаю, что лучше перейти к другим вопросам.
Л.Д.:
Скажите, как можно объяснить тот факт, что в Европе существует маленький остров – Латвия и Литва, – где о Вас совсем не знали?
А.Г.:
Когда получил Ваше душевное приглашение на фестиваль «Покрова» в Каунасе и Вы с Эляной Суодене начали организовать и больше прекрасных программ и встреч для меня, и я подумал об этом. Можно сказать, что нет реального объяснения… Но мне тогда казалось, что этот особенный остров всегда близкий ко мне, путешественнику, поэту, который со своим кораблём плавает на океане культур. „Navigare Nescesse“, – говорили уже предки. Искать, и находить новые миры, и увидеть красоту этих миров – это не только метафора. Я действительно увидел стихи Саломеи Нерис, Янины Дягутите, Витаутаса Мачерниса в Вашем переводе на русский язык в литературном портале Стихи. ру, где и я публикую свои стихи. Удивлён был этими стихами, потому что сразу они были очень близки мне. Несколько из них я перевёл и публиковал на моем родном языке в литературном журнале. И вот внутренный мир литовцев стал ближе и для венгерских читателей, которые с восторгом приняли эти стихи и написали мне в письмах, что судьбы наших народов похожи. Можно сказать, что я улетел из дома и вернусь домой, познав Вашу душу и Вашу любовь.
Л.Д.:
Вспомним стихотворение „И сейчас как в детстве“:
И сейчас, как в детстве,
Из неизвестного в неведомое тянутся рельсы.
Мой вокзал и сегодня хранит несметное количество тайн,
Которые до сих пор привозят вагоны из очень далёких
миров...
Мужчины и Женшины, которые только ждут...
Ждут отъезд любимого, ждут приезд разлуки,
Приветствуют Весну и прощаются с Летом с улыбкой,
Но в их душах царствует Осень, а в глазах уже поселилась
Зима...
Несколько вагонов без остановки
Мчатся мимо меня, как голубой призрачный поезд,
Который я жду с детства и до сих пор,
И с которого так никто ко мне не сошел в мою
беззвёздную ночь.
Каждый раз, когда читаю это Ваше стихотварение, вспоминаю фильм, поставленный по произведению румынского автора. Гимназистки часто бегают на вокзал, наблюдают за людьми, и это становится объектом их разговоров. Их учитель, заботаясь о нравственности учениц, им запрещает это делать...
Скажите, что для Вас в детстве и сейчас означают рельсы и вокзалы?
А.Г.:
Я родился в Будапеште, но родственники, тёти и дяди жили далеко от столицы. В моем детстве, в 50-ые годы, ездить поездом была авантюра. Мы были бедные, поэтому с бабушкой ездали пассажирскими поездами, какие уже давно не сущетствуют. Даже и такой вагон, в середине которого была металлическая печка, и люди везли даже куриц в козарне, уже в музее. Путь от Будапешта до деревни был длинный. Мы отправлялись в полночь из Восточного вокзала и приезжали в деревню почти в полдень другого дня. Но это не был транссибирский поезд от Москвы до Владивостока, нет, мы ехали почти триста километров! Даже рано утром надо было пересесть в другой поезд в одном маленьком пыльном городке. А там уже были только две линии рельсов. Надо было час ждать другого поезда. Бабушка спала на скамейке в зале пассажиров, а я хоть не спал всю ночь, всё равно бодро стоял на безлюдном пероне и мечтал... Мне казалось, что эти рельсы и на право, и на лево безконечные. Я придумал, что есть и токой поезд, который на каких-то паралельных рельсах может меня повезти куда-то далеко, далеко в безограниченный мир. Иногда проезжал и по этой линии скорый поезд и не остонавливался. А я только смотрел на его шлейф и думал, что это мой поезд был...
Всё лето я в том крае проводил, я там почувствовал и первую любовь. Тогда уже не поезда ждал в деревенской остановке, но её, точнее её красивый силует, ведь тогда она только в моем сне существовала. Это очень ярко запомнилось. И сейчас мог бы нарисовать её волосы, глаза, носик, губы, лик, фигуру... Попозже на этом вокзале её ждал – но напрасно. Может быть, я придумал фею... А сейчас? И рельсы, и вокзалы – мое детство, моя молодость, мечты и готовность уезжать куда-то далеко... Сейчас уже самолёты есть...
Л.Д.:
Кого можно ждать в беззвёдную ночь? Ведь тут для каждого своё? А что для Вас? Почему именно в беззвёздную ночь?
А.Г.:
Сейчас слушатели, наверно, думают, что её, ту девушку, ту женшину можно ждать, о которой я мечтал у рельсов в вокзалах. Но нет. Беззвёздная ночь – самая темнота, самая чёрнота, как чёрный квадрат Малевича. Нет на небе никакого света и нет ни на земле. Только темнота... Но это значит и больше, значит и то, что небо пустое, просто отсуствуют в небе звезды. Кого можно ждать в страшную ночь? Кто приносит свет...
И это – женщина, но не совсем земнная. Ведь узнаём её. В древности в венгерском народе говорили – «женщина, которая одевалась в свет». Тоже в детстве случилось со мной особенное дело. Я сильно болел, была высокая температура. Не мог читать, не мог ничего делать, только лежать. И тогда мечтал. Была ночь и я придумал попробовать сделать магию. В то время я много книг читал о церковнных рыцарях, которые жили и в Калининграде-Кёнигсберге, только уже давно. А я начал повторять: «Показывайте самое высокое небо! Открывайте мне те ворота, я хочу войти!»...
Через некоторое время я начал парить. Парил на верх, на верх. И открывал эти ворота! И вот всё сияющее было, только свет, яркий тёплый, ласковый свет, счастливый и полный мир.
Не видел ни фигур, ни ангелов, никого не видел, только этот свет, который все равно мне казался живым. Казалось, что кто-то говорит мне: «Вот это я, все что было и что есть, и будет... Никогда не открывай ворота моего света – ещё не твоё время...»
Больше или менше так было. Но тишина была и я не слышал ничего. Эти слова почувствовал внутри без голоса. Тот свет и те чувства никогда не забыл и очень долго не рассказывал об этом, но вспоминаю, что только один шаг надо было бы шагнуть... Я начал тогда бояться, я вдруг понял, если войду, тогда не смогу вернуться на землю в мой мир. Тогда умру. Но этот беззвучный голос повторял. Наверное, такой экстазис был от высокой температуры, от мечтания. Но все равно я чувствую, что не экстазис был... Я проснулся, и мама сидела около меня на кровати. Она очень тревожилась. И врач был. И он тревожился... Попозже мама рассказывала, что у меня некоторое время не было пульса. А потом вдруг опять появился. Я тогда ещё не рассказал ей нечего о свете...
Л.Д.:
Вам часто приходится путешествовать. Как на это смотрит Ваша семья?
А.Г.:
Я – путешественник, да. Это – и судьба, и миссия. Очень интересно, что и первый румынский православский священник – поэт – называл меня так в предисловии, которое он написал для моей книги в 2005 году. Название этой книги – «Европа ад витам аэтернам».
Он написал, что поэт-путешественник без усталости посещает страну за страной и ищет то, что общее... Но не хочу мучить Вас, рассказывая всё эссе. Есть миссия, а всё другое – дар, что получаем из Неба, поэтому судьба. Но ехать свободно, как поэту, литературному деятелю только после 1990 года было возможно. Я свои международные литературные отношения начал формировать с 2002 года. В начале этого периода дети возрастали, и теперь живут отделно. А родителей, очень жаль, нет, они уже на небесах. Жена как работала, так и работает по своей профессии. Когда есть возможность или бывает отпуск, иногда провожает меня в путь, но это – редкость.
Л.Д.:
Стихотворение „Мадонна“ мы оба переводили с венгерского языка. Вот мой перевод:
Как птица с раненым крылом
Лечу на свет Твоих ладоней,
Я весь окутан страшной тьмой –
Твой взгляд мне утренней заре подобен.
А теперь Ваш перевод:
А.Г.:
Словно крыло птицы, твоё движение внезапно
Останавливает, и из-под твоей ладони
Льётся на меня Свет, развевающий сумрак внутри,
И в глазах пробуждается Солнце...
Л.Д.:
Часто так бывает, что каждый переводчик по-своему переводит. Как вы думаете, почему?
А.Г.:
В венгерской литературе это – не привычка. Я знаю, что никогда никто не переводил того же самого поэта, который и переводчиком был. И для меня до 2011 года это было совсем немыслимо. Потом в 2011 году приехала ко мне в гости Александра Крючкова, известная молодая поэтесса из Москвы, и она советовала мне попробовать переводить самому из родного языка на русский. Это в начале мне было странно и, конечно, сложно. Но после того, как она вернулась домой, мы с ней начали вместе сотрудничать в интернете, и вот из этих моих переводов весной 2012 года в Москве вышла на свет книга «Записка в бутылке или рассколотые слова». После того я часто перевожу свои стихи, но только на русский язык. А почему? До 2012 года разные поэты готовили переводы моих стихотворений на русский язык. Но эти переводы были слабые и просто не могли передать чувство и впечатление. Александра Крючкова это аргументировала: «Эти переводы не только слабые и с плохими рифмами, нехорошим ритмом, но даже не отражают Ваши мысли. Они отражают лик переводчика, а не Ваш, не Ваши мысли». И это – правда. В моих переводах, хоть и без рифмы, но ритм похожий к оригинальному и, что самое важное, мысли те же. Каждый переводчик по-своему видит оригинал и по-своему выражает мысли. Поэтому и переводы разные.
Л.Д.:
Мы привыкли видеть мадонны в картинах. Как Вы представляете свою мадонну?
А.Г.:
Образ Мадонны для меня складывается из разных мозаик. Историческая легенда, что первый венгерский король, который создал и само кристианское государство-королевство, святой Иштван (Штефан), после того как его единственный сын рано умер, и у него не было прямого потомка, в 1038 году, предлагал свою корону Мадонне, чтобы Она хранила бы вместе с ней и его любимый венгерский народ, и старну. От того Мадонна – самая святая Мать венгерского народа.
И интересно, что если я правилно знаю, и у польского народа было похоже. Другая часть мозаики, что я написал гимн венгерских аланов, которых во Венгрии называют ясами.
Эти племена аланов входили в венгерское каролевство в XIII веке, но даже до XV века они говорили на своём оригинальном языке, который родственный с осетинским языком. Этот оригиналный язык позже умер. Остались только языковые памятники (40 слов, и 2 выражения) и танцы, сказки, национальный костюм, народные мотивы и символы, флаги, труба из слоновой кости как символ власти, синие-белые цветы. Старики вспоминают, что был и гимн, но не нашли, так руководители меншиства попросили меня написать текст гимна, а потом музыку написал композитор Ласло Боршоди, профессор консерватории им. Ференца Листа в Будапеште.
Но почему я рассказал это? Потому, что и венгерские аланы уважают Мадонну так же как, например, полские люди.
Мне это асоциируется с Светом. Как рассказал Вам раньше, в детстве у небесных ворот Её свет появялся, лился на меня, и Её свет наполнял меня. Так она – и Женщина, и мать и идеализированная любовница...
Это стихотворение – одновременно и духовное, и любовное, так все в нашем земнном мире и в святом пространстве.
Л.Д.:
Вы не только переводите свои стихи. Что ещё Вы переводили, из каких языков и как это было оценено?
А.Г.:
В 2002 году я вкючился в международную литературу, и скоро, уже в 2003 году, начал переводить. В начале пtреводил стихи румынских современных поэтов прямо из румынского языка. У меня маленькое издательство AMON в Будапеште. В 2004 году так и издал первую книгу в двухязычной форме, эта была книга поэта Василе Дана, который не только замечательный румынский поэт, но и главный редактор литературного журнала АРКА в г. Арад в Румынии. Попозже переводил и издал книгу всемирно известной поэтессы Анны Бландман, которую переводили больше чем на 40 языков, между тем и на русский, может быть, и на литовский. Она тоже быда гостем в нашем доме. Но перевожу из других языков с помощью подсрочника или через мне знакомый язык, например, через русский язык. Так переводил на венгерский известного канадского поэта Джорджа Элиота, германского поэта Виктора Калинку, каталонского поэта Йосефа Марию Салла-Валладора, ирландскую поэтессу Хелен Сораган Дваер, мадагаскарского поэта Радо Жоржес Андрианманантена, тувинского поэта Куулара Черлиг-оола, эстонских поэтов Лаури Пилтеру, Яаану Малину, Микелу Каеватсу, и также сербских, болгарских, украинских, итальянских, швейцарских поэтов... Другой язык, из которого я прямо перевожу, – русский язык. Около 100 русских современных поэтов и прозаиков переводил на венгерский язык. Ннапример, и отличного еврейского поэта Менахема Мордехая Фалека, Авива Экрона через русский язык перевёл на венгерский. И, конечно, мне надо говорить о тех, кто мне близки, – о классических литовских поэтах Саломее Нерис, Янине Дягутите, Витаутасе Мачернисе. Несколько их стихотворений перевёл точно из Ваших русских переводов на венгерский язык. Они были опубликованы недавно в венгерском литературном журнале «ЗОВ» с приятным откликом. В Румынии в 2006 и в 2008 году и в Израиле в 2012 году получил литературные награды за переводы. А эти награды считаются высокими и престижыми и в Бухаресте, и в Йерусалиме.
Л.Д.:
Когда читаю Ваше стихотворение „Вчера и сегодня“, по телу бегают мурашки.
Нынче болью иной звучит птичий голос во мне.
Не так, как вчера, этой ночью ступня кровоточит
От колкой упавшей звезды. В твоих пальцах – судьба
Дрожит тополиным листом в ожидании ветра.
Это потому, что, по литовской мифологии, лучше не видеть падающую звезду. Это означает потерю близкого человека или даже собственную смерть. Если литовский поэт об этом пишет иначе, он не знает мифологии или имеет свой взгляд. Вы говорите не только о падающей звезде, но она и колкая, и наносит рану, которая кровоточит...
Скажите, сколько в этом стихотворении венгерской мифологии (древнего мировозрения), сколько философии и Вашего личного опыта?
А.Г.:
Вы почувствовали хорошо, что мифологические элементы появляются в этом четворостишии, хоть это – только ссылки. Во венгерской коренной мифологии, которая существовала до крещения народа, мир являлся в образе дерева, которое вырастало до неба, и называлось мировым-деревом (деревом мира). Между ветками этого дерева жила Мать ветров и был Марколаб, что не возможно переводить, который пожрал небесные тела и светила. Тополь хоть не коренное дерево, но самое высокое и от XVIII века вообще на песке венгерских равнин живёт. Там на тропинках по другому можно почувствовать свод неба и в день, и в ночь, и ветер особенно в конце октября, когда начинают падать листья. Тот лист в стихотворении – последный и знает, что ждёт и его, и ветра и Матери ветеров. Но не только листья падают, падают и светила от августа с неба. И, возможно, в конце октября падают с неба и последние звезды... Есть, конечно, здесь и философия, ведь вчера и сегодня, прошедшая и сегодняшняя жизнь встречаются в одном ценьралном чувстве, которое «уже всё другое как было». У нас пары влюблённых с давних времён, в летнюю ночь лежали на траве луга и старались посчитать звезды... потом целовались, а потом считали дальше, особенно любили считать те звезды, которые падали. Они счастливые были и верили в общее будущее. Нет, я не думал про смерть, чувствовал, что они бессмертные от силы любви. Но эти четыре строчки точно противоречат этому. Говорит о том, что проходит, поэтому это – закон. Закон земной жизни. Но это, конечно, больно. Да, поэту может болеть и закат, и рассвет, потому что «боль бытия»... и это уже и личный опыт...
Л.Д.:
В чьих руках наши судьбы?
А.Г.:
Для меня от мгновения, когда начал наблюдать мир, никогда не было этого вопроса. Я верю в Бога, и уже в детстве у меня был настоящий опыт, что моя судьба в Его руках. Отец был инжинер, строил сельскохозяйственные заводы, здания, поэтому часто ездил по стране. Когда было можно, и мама со мной (я ещё не ходил в школу) приезжала и мы там жили, где он работал. Однажды он строил новое здание в сахарной фабрике. Была поздная весна, теплый, солнечный день. Папа ушёл на фабрику, а мы с мамой гуляли. Близко к фабрике огромный зелённый луг был. Я увидел луг и начал бегать сильно и кричал маме: „Мама, сейчас я – тигр, а ты – охотник, который гонется за тигром!“
Я бегал и бегал, а мама – за моей спиной... и кричала «Стой, стой!!!» Вдруг я начал погружаться... А она не далеко от меня – тоже. Она лучше и быстрее погружалась, чем я, уже до колен. Начала кричать громко: «Помогите, помогите нам!» Но всё тихо было, не ходили там люди. Фабрика была на окраине города. Она кричала и плакала: «Тут будем умирать...» Не знаю почему, я начал хохотать. Не боялся нечего. И мне все было очень смешно. «У тебя сумасшедшый ум, – кричала мама, – не понимаешь, если не придут люди, через час и мы погрузимся тут, ведь это – болото! Не понимаешь????» «Бог будет спасать нас!» – сказал я. Мама, пока жила, часто вспоминала это – и ситуацию, и как точно я тогда сказал. И действительно скоро появились люди, бегали и кричали: «Держитесь, не двигайтесь!» Они принесли доски и верёвки и вытащили нас из болота. Попозже мама всегда говорила, что люди спасли нас, услышав, как она кричала. А я всегда говорил о том, что Бог спас нас через людей, ведь в прошлом и больше людей умирало в этом болоте. Бог всегда от начала через людей помогал мне в моей жизни.
Л.Д.:
Это стихотворение перевела Наталия Моржина. Как Вы смотрите на то, что не только Вы, но и другие переводчики переводят Ваши стихи?
А.Г.:
Я рад, когда другие переводчики переводят мои сочинения, если это делают верно и качественно. Я сам только на русский язык могу переводить сильно. Но мои стихи и другие литературные произведения переведены на 16 языков, но из этих языков на нескольких ещё не публиковано. Ведь это – медленный процесс. Но и так можно сказать, что больше как 100 публикаций вышло на свет больше как в 50 литературных журналах, газетах, авторских книгах, альманахах с моими произведениями во многих странах. Конечно, самый лучший вариант, если лично из венгерского языка переводят, как и Вы, но можно это переводить и через другие языки, если оригинальный перевод верный. Например, на иврит с румынского переводили меня, и на тувинский с русского. Мне надо сказать, что я благодарю Вас, ведь сейчас впервые вышли на свет мои стихи на литовском языке.
Л.Д.:
Мы говорили о коротеньких произведениях – катренах. Это – очень сильные произведения. Скажите, что нужно, чтобы написать хороший катрен? Скажу даже проще, как написать хороший катрен?
А.Г.:
В венгерской литературе не так давно появился новый особенно талантливый поэт, который разные стихи написал в разных стилях и формах. Всех удивил поэтическо-технический бравур. И я потом подумал, разве он хочет что-то сказать читателям с этим жонглированием? Короче, думаю, что не форма, а содержание самое важное. Надо находить ту форму, в которой метафоры как можно лучше могли бы передать мысли, выразить внутренний мир, чувства или содержание произведения.
Например, когда я начал узнавать поэтический мир Витаутаса Мачерниса, понял, что он свой внутренний поэтический мир мог раскрыть в разных стилях и формах выражения свои мысли.
Но нельзя сказать, в каких формах труднее писать стихи. Сонет или баллада – очень сложные формы. Когда рождается стихотворение во мне, оно само выбирает свою одежду, а не я. Это вообще бывает инстиктивно, но иногда и сознательно. Я раньше никогда не писал трёхстишия, но когда почитал на сайте Стихи.ру несколько таких произведений русскоязычных поэтов, понравилась мне эта форма и попробовал выражать мысли на ней, мне тогда ещё в новой форме. А как написать хороший катрен, как написать хороший стих? Это тот же вопрос и в этом главный – Талант. У нас говорят: «У кого талант – сделает, а у кого нет – объясняет»...
Л.Д.:
Какое Ваше самое короткое произведение?
А.Н.:
«Настоящее чудо эпохи – не cпутники, не компьютерная техника, а стих в 9 словах»... В 1979 году написал эту строчку. Мне тогда было 27 лет, и я так думал тогда. Стихи – мои тайные источники, которые помогают мне сохранить внутри своё душеврое здоровье. Эту строчку сейчас я впервые перевёл на русский язык.
Л.Д.:
Мы говорим про ссылку в Сибирь или о концлагерях Германии. В стихотворении „Ласточки Овидия или Сосланный“ Вы говорите про ещё один вид ссылки:
В своей внутренней эмиграции считаю
Рассветы, настолько они тихие...
Нет, вокруг меня нечто другое, чем просто кусты,
Их ветки и листья: здесь весь мой МИР.
Может, Овидий, как и я, вот также шагал
Среди этих белых камней, бабочек, кузнечиков,
Желая построить свою жизнь для себя,
Как его ласточки, что строят свои гнезда высоко над головой.
Точно как и ОН, я растратил
Все серебряные звезды из своего кармана,
Что блестят слезами в глазах Бога там, где вокруг
Сонного земного шара гоняет Луна стада облаков по небу,
Что сейчас только просыпается.
Что такое внутренняя ссылка? Как это связанно с Вашей биографией? Как человек чувствуется в подобных условиях?
А.Г.:
В моей семье с XII века помещики были. Но у этой семьи, как помещиков, в Централной Европе было много ветвей. Часть семьи издавно жила в Трансильвании, которая была частью венгерского королевства до Первой мировой войны, другая часть жила в Закарпатии, которая тоже была частью исторической Венгрии. Одна ветвь жила в Хорватии, которая тогда была в Венгерском королевстве. Была и силная ветвь, которая приехала из Германии, точнее из Баварии. Но в этой семмье были и швейцарско-итальянские, даже и русские нитки. Это сегодня трудно понять, даже ещё труднее понять, что я – всё равно венгерский поэт. Семья открыто принимала все красивое, и все были настоящие гуманисты.
Диктаторы не любили таких людей, и семья стала «врагом», сначала в глазах фашистов, а потом – в глазах коммунистов. Бог помогал нам, так в войне никто не умер, предки могли прятаться и не попали в германские концлагеря. В 1945 году советские солдаты хотели дедушку отправить в сибирский лагерь работать, но он (никто не знает как) смог сбежать ещё в Венгрии. Но в 1950 году под диктатурой Ракоши и дедушку, и попозже отца заключили в тюрьму потому, что были помещики. А я в этой ситуации родился и рос, а в школе на официалных бумагах была ссылка, что этот «ученник – враг». Не зависимо от этого, я учился отлично, по знаниям венгерской литературы, языка и истории я был первый во всей школе. Мои одноклассники любили меня и я стал центральной фигурой среди них. А потом уже заканчивая гимназию случилось так, что я организовал праздник памяти венгерской революции 1848 года, а это тогда было запрещено. А я попросил и получил разрешение на это. Все равно был скандал. Власть говорила, что стихи, песни были против коммунистической идеи, даже против власти... Тогда мне запретили поступать в университет, особенно на факультет филологии. В это время уже начали публиковать мои ранние стихи в журнале. Но от этого времени я стал под «силенция» и не публиковали больше мои сочинения в журналах. Я писал в стол и только несколько людей могли читать эти стихи, мои рукописи, так и ходили из рук в руки. Позже я мог закончить университет, но только по профессии торговли, но публиковать произведения мог только с 1987 года. Я рано начал читать греческую и латинскую древнюю литературу, и уже в начале мне очень понравились стихи Овидия. Я так почувствовал, что наши поэтические судьбы похожи, и я был сослан, но мог жить полную жизнь только внутри. Были сосланны и родители, и прародители (предки), от которых забрали все. В то время, пока дедушка был в тюрьме, бабушка и мама жили в провинции. Позже, когда я уже родился, мы жили в коммунальной квартире, где в семи комнатах жило семь семей: одна комната одной семье, один туалет, один душ и одна кухня для всех. Это стихотворение из этого семейного и личного опыта родиллось под «силенция» и тоже было написано в стол. Потом название стиха стало названием моей первой книги стихов, которую мог издать в 1992 году. Настоящая первая книга, которую издал в 1987 году, была проза с названием «Письма из прошлого».
Л.Д.:
Почему здесь появился контекст античной литературы? Как это Вам помогает раскрыть тему и идею произведения?
А.Г.:
Мать рассказывала, что мне было 5 лет, когда начал читать, и сразу политическую газету. Хоть жили в коммунальной квартире, но всё равно много книг было и в нашей комнате, и в соседней, где другая семья жила. Там не было детей, так я часто и там играл. Я любил играть с книгами и газетами. Из книг я строил дворцы, а из газет делал крыши. Наверно поэтому, в моих руках была кокая-то газета, которую начал читать. Сначала мама думала, что это – мой монолог, и стала слушать, потом увидела, что читаю. Не хотела верить и посмотрела текст, потом побежала в соседнюю комнату и вурнулась с соседкой. «Читайте», – сказала и показывала мне другой текст на другой странице газаты, а я читал безошибочно... Тоже мама рассказывала, что через год я начал романы читать. Это венгерский романтический исторический роман был, но вообще в 14–15 лет я читал очень много. Это только интересно потому, что очень рано начал читать античную литературу, стихи, рассказы, драмы и мифологию. Мир, который почувствовал в этих сочинениях, был близок мне. Я очень любил книгу о греческой мифологии Роберта Гривса и похожие. Мне понравилась мифология римлян и потом стихи.
Сапфо стала для меня идеальной женщиной. Позже уже как взрослый поэт написал и болше стихов, где она важная, централная фигура. Но понравился мне и Алкайос. Потом конечно Катуллус, которого как-то забыли, хоть был силный поэт как Вергилиус. Мой дедушка в школе ещё изучал классический греческий язык и, конечно, литературу. Отец изучал классический латинский язык и литературу, и оба читали, писали, говорили на этих мёртвых языках. Жалко, что я уже не мог это изучать, но в памяти осталось, как дед или папа декламировали эти стихи. Овидий был ко мне самым близким, мне казался совсем современным то, как он писал, и то, о чем писал. А потом из них в моих мыслях остались метафоры. Например, Овидий – сосланный, Сапфо – сама Любовь, само опьянение, Овидий, – который был против власти, потому что у него было свое мнение. Сапфо, – которая могла и хотела быть сама собой, иная чем королевы вообще...
Л.Д.:
Часто ли в Ваших произведениях бывает паралелизм?
А.Г.:
Никогда не думал про паралелизм. Теперь уже стал думать не столь часто, но действително можно найти и его. Например, я в 2001 году написал стихи о нашем мире, который похож на Атлантиду – погружается. И я хоть с восторгом обрадовался, когда Венгрия в 2004 году вступила в Европейский Союз, теперь опять этот стих вспоминаю. И это горький паралелизм. В этом случае неинтересно, что Атлантида существовала или нет. Платон написал о высокой цивилизации, где жили умные, мудрые, морально устойчивые люди. Потом цивилизация Атлантиды стала жадной и насилственной, а «Небесные» тогда уничтожили её. Но я, конечно, надеюсь, что это плохой паралелизм и это предчувсвие во мне и в стихотворении – только поэтическая чувствительность, игра нервов.
Л.Д.:
Какое место в Вашем творчестве занимают разные контексты: биография, мировая литература, Библия, мифология, фолклор?..
А.Г.:
Думаю, что поэт так же, как писатель и летописац, – дитя своей епохи, которая войдёт в историю, как сегоднешний день завтра уже вчерашним будет, как мне в детстве открывалось будущее, а сегодня это стало прошлым. Я получил дар от Неба и могу писать литературные произведения в разных формах. Откуда бы могли узнать наши дети и внуки про чувство страха, когда приехала большая чёрная машина в деревню и три крепкие милиционера бросили в колодец хозяина и повесили хозяйку на таване домика... А почему? Потому, что не хотели идти в колхоз, что жителям деревни были авторитетом, и они тоже не хотели, поэтому была такая форма расправы. Это – не сказка, так случилось. Неприятно вспоминать и говорить об этом, но надо писать, что бывает с людьми, когда страхом пахнет. Наверное, не случайно, что это грустное стихотворение переводили и на много языков мира. Такое не только в Венгрии случилось, то, чем «страх пахнет», почувствовали и в Румынии, и в Израиле. Это – биографический элемент, ведь случилось в большой семье с дядей и тётей – мне близкими людьми. Библия и Книги Мойзеса всегда были со мной. Мое творчевство можно аналиризовать по тематике: биографические, духовые, любовные, философские, патриотические-исторические стихи. В Будапеште был издан сборник духовных стихов и много из них переведено на другие языки. В 2008 году редактор известного престижионого румынского журнала «Виаца Романеаска», который существует с 1906 года в Бухаресте, задал вопросы, связанные с Библией, большим известным поэтам и писателям из Европы, среди них и мне. Но я не только духовые стихи написал, пользуюсь контекстом Библии и ссылаюсь на Библию в других стихах. Среди моих героев есть Эстер, Давид, Соломон и другие. У меня большая библиотека – 5000 томов. Кроме венгерской литературы, есть большие сборники из мировой литературы. Можно там найти не только русские, английские, германские, французские, итальянские, испанские книги, но и китайскую, индийскую, японскую литературу, также книги на иврите, арабские, персицкие сочинения, чехшскую, польскую, сербскую, болгарскую, румынскую литературу, но жаль, что у меня очень мало из балтийских литаратур в переводе на венгерский язык. Самое главное, что я эти все сборники прочитал. Конечно, некоторые из них стали любимыми авторами. Это – Малларме, Герман Гессе, Райнер Мария Рильке, Гарсия Лорка, Юсиф Бродский, Борис Пастернак, Т. Ш. Элиот и другие, и конечно классические поэты: Шелли, Пушкин, Лермонтов, Гёлдерлин... Были авторы, которые влияли на меня в разное время... Мифологические элементы бывают в моих стихах, например в «Вчера и сегодня», о котором мы уже разговаривали с Вами. В некоторых стихах отразился фолклор. Издали целую книгу таких стихов, но мало что из них переводили на русский и, можно сказать, вообще на другие языки, потому что сложно переводить стихи с мотивами фолклора, многое надо объяснять читателю. Я заметил, что читатели во многом разбираются сами.
Л.Д.:
Совсем недавно Ваше стихотворние «Офелия» я с венгерского перевела на русский и литовский языки. Должна сказать, что стала Вашей ученицей в области перевода: пришлось проанализировать переводы на французский, немецкий, эстонский языки и другим переводчиком сделанный перевод на русский язык. Вот что мне получилось:
Я знаю, ты действительно жила,
И это мне само собой понятно.
Нас познакомила похожая судьба,
Но только ты страдала больше.
Всё время жажда сладкого греха
Во взгляде глаз твоих горело.
Пусть не погубят нас с тобой слова,
Хотя их губы повторяют смело.
Солённый моря поцелуй зовёт
И манит в тёмные глубиры.
Звучит лишь оскорбительный намёк,
Но Гамлет знал Лаертов все мотивы.
Скажите на сколько и каких языков переведено это стихотворение?
А.Г.:
«Офелию» переводили на англиский, германский, французский, печатали в новой каталонской энциклопедии мировой литературы, конечно, на каталонском ягыке, итальянском, русском, иврит, украинском, румынском, эстонском и уже, слава Вам, и на литовском языке.
Л.Г.:
Какое у Вас сложилось мнение об Офелии, как о литературном персонаже и о человеке?
А.Г.:
Офелия для меня – трагичная героиня. Настоящая молодая женщина – и красавица, и умница. Она чуткая, светло видет опасную ситуацию вокруг Гамлета, замечает интриги, но не может сделать ничего против этого. Она любит Гамлета глубоко и искренне, но она нет довольно сильная ни помочь, ни спасти его. Это внутреннее бессилие, и это изматывает её... Сумасшедшая? Нет, мир вокруг неё сумасшедший. В стихотворении Офелия – секретная любовница поэта, которрый от ночных поцелуев Офелии живёт днём. Есть антогонизм между реальным и поэтическим миром.
Л.Д.:
Какое Ваше отношение к творчеству В. Шекспира и к «Гамлету»?
А.Г.:
Я прочитал всё творчевство В. Шекспира, когда мне было 15 лет. Мне из его драм самая близкая «Гамлет». Было время, когда я знал наизусть монолог Гамлета. Операясь на впечатления, написал стихотворение «Быть или не быть». Я был и в Стратфорде, где Шекспир жил и творил, посетил дом-музей В. Шекспира на берегу реки Авон. На моем письменном столе есть настоящее перо из Стратфорда.
Л.Д.:
Правда ли то, что Вы свою чёрную кошку назвали Офелией?
А.Г.:
Да, да, она сушествовает и очень ждёт моего возвращения домой. У неё был и Гамлет, тоже мой кот. О Гамлете написала в дневнике Александра Крючкова, поэтесса, о которой мы говорили.
Она встречалась и с Гамлетом, и с Офелией, но ей Гамлет понравился больше, поэтому к ней кот ближе был. Даже Александра и нарисовала Гамлета в книге моих стихотворений. Книга переведена на русский язык и называется «Записка в бытылке». Иллюстрации для неё готовила Саша. В один день Гамлет исчез и жаль, что никогда мы с Офелией не видели его. Офелия, как кошка, очень чуткая, чувствительная и умная. Она понимает человеческую речь и умеет выражать свои мысли и чувства, конечно, не словами, а по-другому. О ней написала стихотворение Кселена Литвинова, русская поэтесса из города Саратова. Это стихотворение публиковали в книге «Отражение снов», которую издали в Будапеште одновременно и на русском, и на венгерском языке. Так моя Офелия стала героиней её стихотворения. Но важнее, что она – моя помощница. Когда я бываю грустный, она пробует успокоить меня, а когда я веселый, она радуется вместе со мной.
Л.Д.:
Невсегда можно говорить в прямом смысле. К таким произведениям относится стихотворение „Лошади на городской улице“:
По улице бежали лошади,
Весь город окутывали серые сумерки.
Впереди мчался жеребец, сзади кобылы...
В их движениях была сама Свобода!
Вскинули головы, когда помчались вперёд!
Откуда они взялись, куда стремятся?
Никто не знает. Но у меня стало тяжело на душе,
Цоканье копыт отозвалось болью в моем сердце!
Улица, где машины гудели, вскрикнула:
"СТОЙТЕ!" "Стойте!" – отозвались здания.
Напрасно. Они вбежали в Ночь и исчезли...
Моя жизнь словно лишилась ярких красок.
Как появилось это стихотворение? Почему Вы решили прибегнуть к аллегории? Как это помогло раскрыть смысл произведения? Почему именно такое настроение?
А.Г.:
Когда мы в школе учились понятию «аллегория», изучали паралельно творчество поэтов, котрые жили в XIX веке. Но тогда, в 1960–1970 годы, также не было возможно говорить в прямом смысле. Надо было всё написать и высказать в другой форме, в образе. И это стихотворение я написал в стол. Впервые опубликовал в 1992 году в моей первой книге стихов с названием «В закате». Это – оригиналное название, ведь я хотел сказать, что время, в котором живёт сам закат, светлый день – уже в прошлом, а рассвет – только в будущем. И тогда в этом закате, во тьме, вдруг появляются лошади... Позже этот стих опять опубликовал в 2001 году в сборнике «Ангелы в панцирях». Там были стихи, которые я написал на територии венгерских аланов (ясов). Это територия с 5 городами и с 14 сёлами, 100000 жителей. В 1950 году там ещё в три раза больше людей жило. Венгерские аланы в войсках служили и некоторые из них стали гусарами. В настоящее время занимались табунами, стадами. На их землях были больше чем 10000 лошадей! Они были слишком гордые склонить головы и колена перед новой властью, и тогда коммунистическая власть убила за несколько дней больше тысячи лошадей, их осталось мало на этом крае. Тогда стали убегать жители и тут осталась лишь третья часть народа на родных землях. Я опять вспомнил и положил этот стих среди сочинений, которые там написал. И дал новое название – «Лошади на городской улице». В оригинале значение изменилось столько, что в закате лошади принесут на миг чувство свободы. Этот миг в Венгрии был осенью 1956 года, когда народ восставал против диктатуры. Но револиция понесла поражение – лошади убежали, а в сердце осталась боль, а мы стали беднее с иллюзиями свободы. Когда опять положил в книгу, я хотел ещё больше рассказать, но так, чтобы не менялись ни одна строка, слово, метафора. Метафора в этом случае само место, земля венгерских аланов – город. На этом месте эти лошади - призраки лошадей, которых убили. Уже всё иначе: на улицах машины, обстановка другая. И тогда люди, которые гуляют по асфальту, вдруг узнают о лошадях – поэтому кричит город: «Стойте!» На миг и в этой ситуации кажется, что лошади принесут правду, свободу. Но они убегают без этого. И остается боль и чувство потери. В 2000 году не могли сказать, что нет свободы. Свобода пришла, но не дала правду ни в словах, ни в жестах людям, котрые страдали, котрые умирали вместе с ними – лошадками...
Л.Д.:
Какую роль в Вашем творчестве играют символы и метафоры?
А.Г.:
Оба играют главную роль. Одно из самых популярных моих новых сочинений – стихотворение «Тень кошки». В этом, например, и Луна и Кошка – символы женшины. Но кошка – символ древней египетской мифологии. И знаем, что в мировой литературе много раз появляется кошка как символ... Когда читатель прочитает стихотворение, наверное, будет вспоминать это, хоть бессознательно и фрагментно. Но и в этом стихотворении есть метафоры «...И в твоем сне отражается сад и Луна / И то стройное тело, что так мягко босиком // Шагает по траве, что так вытягивается вверх, до неба...» Эти элементы помогают глубже выражать мысль, богаче сделать выражение. Поэтому множество разных читателей по-разному чувствуют стихотворение. И можно сказать, что все равно все толкования действуют. Стихи сильные, если сообщение между строками одновременно большими слоями располагается. Тогда у них будут значение и вести для читателей не только на сегодня, но и на послезавтра, на будущее, на все следующие эпохи.
Л.Д.:
Есть ли самое любимое произведение? Прочитайте.
А.Г.:
Стихи мне – как дети. У меня нет среди них самого любимого ребёнка. Некоторые из них я люблю читать, когда встречаюсь читателями и слушателями. Можно сказать, что они всё время разные. Это зависит и от настроения мероприятия, и от темы. Раньше я сказал, что, например, стихотворение «Тень кошки» очень полюбили русскоязычные читатели. Но сейчас я почитаю громко другой стих, который Лайма Дебесюнене перевела на литовский язык. В нём также можно находить и метафоры, и символы, о каторых мы говорили. «Вечер и ночь августа»:
О Ваших улыбках напоминают мне этим вечером и этой ночью
августа
Светлячки в траве и на столе праздничные огоньки свеч.
О Ваших улыбках напоминают мне те розы в тёмном саду,
Которые пахнут глубокой ночью, нарядившись в белые, голубые,
красные одежды.
О Ваших улыбках напоминает мне высокое небо над нашими
головами,
Где Вы гуляете босиком по четырнадцати звёздным тропинкам.
О Ваших улыбках напоминают мне все несказанные слова и
Стихи, которые разговаривают друг с другом тихонько в
сновидениях.
Л.Д.:
Мы говорили о Ваших стихотворениях и переводах. Знаю, что пишите и эссе, и рассказы... Каких жанров произведения Вы пишете ещё?
А.Г.:
Эссе часто пишу на румынском и на русском языке. Это все было опубликовано в разных журналах, альманахах и в Румынии, и в России, но сборник ещё не родился. Это – план на будущее. Было время, когда как внешный публицист работал в газете, где была культурная рубрика. Теперь часто пишу статьи критики по вопросам литературы, музыки и театра и другие статьи, в которых были воспоминания из дедства. С 2011 года делаю переводы для журнала «ЗОВ» в Будапеште и создал рубрику, в которой побликуют переводы стихов иностранных авторов, но об этом мы уже разговаривали. Я – сотрудник редколлегии в румынском журнале «Фид бак» (Feed Back), в русском журнале «Поэтоград» и в русском альманахе «Предлог ком». Раньше написал и детские сказки. Из них издали одну книгу сказок и три тетрадки. Ещё пишу басни. В августе вышла на свет книга басней «Петушок, разбудивший Солнце» в Москве. Эту басню перевели на немецкий язык и издали в г. Штутгарте, перевели на итальянский и планируют издать в г. Болоне, потом перевели на румынский язык и тоже планируют издать в будущем и в Румынии.
Иногда я пишу рассказы из личных переживаниях и из истории семьи.
У меня есть одна короткая пьеса «Любовь на четыре голоса», по которой написали балет и его премьера с успехом прошла в венгерском городе Солнок. Я написал ещё одну историческую пьесу «Камень на камне», которую ещё не ставили в театре. Но я всё равно в первую очередь поэт, переводчик, эссеист.
Л.Д.:
Вы каждый год проводите свой фестиваль поэзии. Расскажите о нём.
А.Г.:
Я, как президент «Международного Культурного Литературного Фонда EOS 2007», в 2008 году создал международный фестиваль поэзии «Море и Слово». Но я придумал не большой масштабный фестиваль, а маленький с участием 1–2 поэтов из 6–8 стран. На фестивале участники не только встречаются, знакомятся, но и могут оформить литературные отношения, узнать культуру и литературу других стран. Цель фестиваля была находить и соединить. Уже в конце лета 2008 года организовал первый фестиваль с участием 16 поэтов из 10 стран. До этого года в нём участвовало 52 поэта из 22 стран. Его проводим в Будапеште и в других 2–3 исторических городах. В 2008 году и в этом году были выступления и в соседней Словакии. Фестиваль длится 3 дня, а с поездками – 5 дней. На фестивале участники читают 2–3 свои стихотворения, короткие произведения прозы на радном языке, которых потом публика (зрители) уже слушают на венгерском переводе. Переводы согласно с авторами делаю я. Эти переводы после фестиваля печатаются в литературном журнале «Зов» в Будапеште. Интернесно то, что этот журнал читают больше чем 65.000 читателей во всём мире, где живут люди, говорящие на венгерском языке. После этого фестиваля участники обычно пишут и публикуют статьи в их родных стрнах. Между участниками складываются живые отношения и появляются разные культурные содействия. Были поэты, которые тут после фестваля написали сильные стихи, эссе, появились и новые книги. Самая успешная книга, – которую написал Менахем Фалек из Израиля про кота Мао, который долго был как мой кот в роле главного героя этого фестиваля. Стихи о Мао и книгу издали в Йерусалиме, и перевели на 41 язык. В этом году на фестиваль пригласил компанию поэтов из Москвы. Группа состояла из 7 поэтов и была пианистка, для которой было организовано два концерта. Лозунг этого отдельного мероприяния был «На один шаг ближе друг к другу – встреча на берегу Дуная». В следующем году постараюсь сделать не только с музыкой, но и, например, с фотовыставкой, и так расширить круг воздействия. Официальный язык фестиваля – английский, в чем помогает профессиональный переводчик, и русский. А коммуникицая между участниками никогда не была проблемой, ведь мы все говорим на том же языке. Это – язык поэзии...
Л.Д.:
Какое Ваше мнение о фестивале „Покрова“? Какие пожелания для него?
А.Г.:
Я благодарю организаторов за приглашение на фестиваль «Покрова» в Литве.
Все фестивали помогают узнать друг друга лучше, построить новые отношения, найти новых друзей, обменяться опытом, учиться друг у друга и вместе строить общие планы, проекты. И мы с организаторами и с поэтами, с которыми я мог встречаться, настроены на это. Надеюсь, что буду сюда возвращаться и в будущем, что смогу принять литовскую делегацию в следующем году в Венгрии. Думаю, что сможем готовить и проводить разные общие проекты.
Пусть Вам Бог, пожелаю Вам, помогает шагать в перёд и дальше по пути, по которому начали, в будущем. Пусть у Вас будут прекрасные мечты и пусть Вам хватит сил реалиризовать эти мечты!
Л.Д.:
Арон, благодарю Вас за ответы на мои вопросы, за Вашу искренность...