У моей сестрички была подружка – Надя Пономаренко. Семья многодетная. Родители работали в колхозе. Хата - сени и одна большая комната: печка, стол, лавки вдоль стен. Где они все спали?, тогда меня это не интересовало, но был большой деревянный «пил», видимо «полати» по-русски. Детей – пятеро или шестеро – всех не помню, были и девочки и мальчики разного возраста. Коза с козлятами здесь же, под печкой. Козлятки еще совсем маленькие, с неделю от роду. Немного окрепнут, тогда переведут их в сарай, а пока что там холодно, могут ночью замерзнуть, то есть умереть.
К кому я туда ходила? А, видимо, ни к кому, просто сестричка брала меня с собой, а мне было интересно. Ведь кроме кота (кошки), животных близко я не видела, а тут – козлята! Один раз даже на руках разрешили подержать. А оно – маленькое, тёпленькое, мягкое, доверчивое существо, пахнет молоком. Как мне не хотелось отпускать его с рук! Глазки черненькие с сизой поволокой, носик розовый, а губами всё время цепляется за оборочку на платье, перебирает и почмокивает губами, втягивая в себя. Мне было как-то боязно, хотя отдавать вовсе не хотелось, так как знала, чувствовала, что едва-ли когда-нибудь придет такое счастье – подержать козленочка на руках. Это – весна.
А лето… Летом с наружной стороны огорода, то есть со стороны улицы, вдоль дорожек, что разделяли грядки на участки, во дворе, где только возможно, росли у них цветы: настурции, чернобривцы, но в основном мальвы и крученые панычи. Малвы – высокие, крепкие, яркие- розовые, красные и темно-бордовые. Возле той хаты, где мы жили, хозяйка сеяла чернобривцы, настурцию и разноцвет, а мальв и крученых панычей не было. Видимо по этой причине я и ходила иногда сама, без сестрички, к хате Пономаренкив, чтобы посмотреть на красивые растения, и если удастся, что никто не заметит, сорвать хоть один крученый паныч – граммофончик розовый, лиловый или фиолетовый- всё-равно, любой – это была радость, было счастье, которое помещалось в моей маленькой руке. Я несла его домой, играла с ним, как в живым существом. Смотрела сквозь его лепестки на солнце, рассматривала цветок, каждую его жилочку – этот удивительно плавный переход от белой с голубым серединки, до насыщенного темного, почти черного цвета на самом краю лепестка. Удивительное, восхитительное, волшебно-чарующее зрелище. Я растворялась в цветке, тонула в его глубине, замирала от восторга, глядя на тонкие, увенчанные черными бархатными шариками стебельки, идущие от самой серединки цветка. Мне представлялось, что именно в таком цветке, а может быть в лилии, которая расцветала ранней весной, должна жить Дюймовочка.
Видимо эта тяга к цветкам, к цвету вообще и привели к тому, что однажды, когда мама ушла на работу, а сестричка в школу, я принялась за очень важное дело. Игрушек было мало, а если точнее, то две- раскрасавец резиновый петушок Золотой гребешок и металлический полосатый котик, ездивший на колесиках, встроенных в лапки, когда хвостик прижимался вниз. А еще был карандаш – с одной стороны красный, с другой – синий. Карандаш принесла мама, видимо небольшой остаток. Время послевоенное, даже такой карандаш был предметом детской зависти. Ну вот, этим волшебным карандашом я раскрасила те цветы, которые украшали белое покрывало. Белые цветы на белом… как-то не очень, а тут вдруг! получилось ОЧЕНЬ красиво: синие и красные на белом! жаль – не хватало зеленого цвета для листьев. Я старалась, спешила, чтобы успеть к приходу мамы на обед, но она почему-то не очень обрадовалась увидев такую красоту, только поблагодарила за старание и все. Со временем от стирки цветы снова побелели, а покрывало служило очень и очень долго, хотя свою главную роль уступило другим, новым, разноцветным…
Октябрь, 2015 г.