Татьяна Володина
Эту семейную трагическую историю рассказала мне тётка моего мужа. Таню нашли утром в овчарне. Маленькая, низкая, плетеная из ивовых прутьев, обмазанная глиной и мякиной, овчарня стояла в этом году пустая. Овец хозяева держали теперь вместе с коровой в стайке под замком, рядом с домом. Так было надёжнее. Таня стояла на коленях, как будто преклонила их перед иконой в час своего последнего испытания. На шее была веревка.
Таню занесли в дом, положили на лавку в кухне. Через час она оттаяла, и рука её вдруг со стуком упала на пол. Все, кто были в доме, с криком бросились из дому. К вечеру Таню пожили в гроб, собрались родственники, соседи. Тихо шепотком говорили друг другу: «Вот до чего жену довел. Плачет теперь, надо было жалеть её, а он возгордился»,
Таня и Дмитрий поженились до войны. Танины родители умерли, у неё была только старшая сестра, жили они бедно. Таня была красивая, но робкая, несмелая. Дмитрий симпатичный, статный, видный. Первый был и в работе, и в пляске. Дмитрий, или Димка, как звали его в семье, был из зажиточной семьи. Мать держала заезжий дом, отчим работал в колхозе счетоводом. В доме всегда был достаток. Две коровы, овцы, куры, гуси, утки. До вступления в колхоз и лошади у них были. Детей в семье было семеро, сводные и местные. Но не принято у них было делить детей на своих и чужих. Все были для отца и матери родные.
Свадьбу гуляли три дня, с песнями, с плясками. Даже лошадь умудрились в избу завести и самогоном напоить. Молодые стали жить в родительском доме. Свёкор у Тани был высокий, под два метра, широкие плечи, борода. Любил читать, каждую свободную минуту читал газеты. Свекровь была маленькая, полная и никогда не сидела без дела. Такая была расторопная - рано утром напечет лепешек, сбегает к утреннему поезду, продаст лепешки, вернется, скотину накормит. Муж спросит: «Анна, не пора ли коней поить? », а она в ответ: « Да уж всё сделано». Зимой в самый холод могла босиком выскочить на улицу, добежать до амбара за мукой или за мясом. А летом успевала и по дому, и в колхозе.
Сына Таня и Димка назвали Геннадием, Генкой. Хорошо жили Таня и Димка, в колхозе работали, корову свою завели, в работе Таня свекрови не уступала. Мечтали молодые отделиться, отремонтировать старый дом Таниных родителей и перейти туда жить самостоятельно. Все планы нарушила война. Дмитрий ушёл на войну сразу после объявления всеобщей воинской мобилизации. И старший, сводный брат Василий ушёл на войну. Димка был отчаянным, храбрым, смелым, умным. Там в армии начался у него карьерный рост. От рядового солдата до капитана дослужился Димка. До Берлина дошёл, везучий был. А на Василия пришла похоронка.
Что произошло между Таней и свекровью не помнит уже никто. Устала подчиняться властной свекрови, или старики сына Генку обидели, но только в сорок четвертом году забрала Таня свою корову, сына, вещи и перешла жить в старый родительский дом. А мать написала сыну на фронт «Пожалела твоя жена нам, старикам, кружку молока, ушла и живёт теперь одна». Весной сорок пятого года помирились сноха и свекровь. Первой пришла свекровь к Тане. «Иди, Таня, жить домой. Димка пишет, что война скоро кончиться. Вернётся он домой, заживём снова все вместе». Да и Таня была рада примирению, тяжело одной женщине в деревне жить. И Генка к дедушке с бабушкой тянулся.
Вернулась Таня к Димкиным родителям. Стали ждать сына и мужа из армии. Только осенью пришла телеграмма от Дмитрия, чтобы встречали в Барнауле. Машин не было, на лошади уехали встречать Дмитрия. А встречать было с чем! Полную подводу добра привез Димка с войны, денщики его провожали до дому. Гулянку устроили, пили и плакали. Кто от горя, кто от радости. У Дмитрия вся грудь в орденах, оружие именное. Стали рассматривать, что Димка домой привез. Отрезы перебирали, невиданные раньше пододеяльники. Примеряла Таня пальто, шубу. С какой завистью смотрели на неё женщины. И вдруг среди всеобщего веселья сказал зло муж: «А ты зря не меряй, не тебе это привезено. Ты моих родителей обидела, бросила, а теперь вернулась. Нет тебе моего прощения». Заплакала Таня и отошла в сторонку. Долго ещё не могли успокоить Дмитрия, пока не упал и не уснул пьяный.
Прошло несколько дней, стали замечать соседки, что Таня всегда грустная ходит. «Что случилось, Таня? Тебе цвести да радоваться надо, а ты как неживая ходишь». И узнали от Тани, что Дмитрий как вернулся домой, ни разу к Тане не прикоснулся, не разговаривает с ней. Спит отдельно, или уходит вечером. Мало ли куда можно было после войны мужику пойти. Везде ему были рады. Поехала Таня к своей сестре в соседнюю деревню, погорилась. А сестра сказала: «Ну чем я тебе помогу? Сама видишь, в какой нищете живу. У тебя всё есть, Генка накормлен, одет. Не дури, Таня. Смирись и живи».
Наверно испила до дна Таня чашу своего терпения. Надумала она страшную думу. Целый вечер ходила она по деревне, в каждый дом зашла. Зайдет, постоит у двери молча и уходит. Спросят её: «Что ты Таня хотела?». Ничего не ответит, повернётся и уйдёт. Дома её хватились только утром. Когда корову доить надо было. Маленький Генка сидел на окне и плакал: «Где мама?». Стали искать её везде и нашли в овчарне.
Хоронили Таню всем селом. Погоревали, поплакали, помянули и стали со временем забывать. Только маленький Генка всё ждал свою мамку, и не мог понять, почему она оставила его так надолго.
Когда муж умрет, жена вдова, когда жена умрет, муж жених. Стал и Дмитрий женихом, да только не смог найти себе женщину в деревне. Уехал в Среднюю Азию, в теплые края, как говорили в деревне. И Генку с собой забрал. Сошёлся с хорошей женщиной, поженились. К Генке она как к родному сыну относилась. Две дочери родились. И всё бы хорошо у них было, да стал Дмитрий пить. Пропил всё добро, что привез с собой из Берлина. Устроится на работу, запьет, бросит, сидит без работы. А затем стал анашу курить. Жена ушла, и забрала с собой Гену. Уехала в Караганду и больше никогда не виделась с мужем. Дала образование и Гене и своим девочкам. Тридцать лет спустя нашла адрес нашей тетки. Встретились, вспоминали прожитое. От тетки и узнала, что умер Дмитрий в Таджикистане. Под забором его нашли, пятнадцатисуточники его хоронили. И где могила его - никто не знает…