Ночами ветер убавляет прыть.
И видно даже как звезда упала.
Жизнь перемелет и Петра, и Павла,
чтоб их опять стократно повторить.
Жизнь перемелет. Время разжует.
И черный тополь ветками нагими
отшелестит ночную литургию
по тем, кто падал, но еще живет,
по тем, кто не несет уже свечу,
по тем, кто в криках воронья и галок
в кармане обнаружит свой огарок
и хлопает Харона по плечу.
Безбожна ночь в начале февраля,
хватает горло мерзлыми клещами,
ни солнца, ни огня не обещая,
ни переезда в теплые края.
Вся взлетная продрогла полоса.
Но чем зима суровей и безбожней,
тем маленькое чудо все возможней.
Для чуда и огарка — за глаза...