1
Он шагал, опираясь на тьму
клетки лестничной, брел, спотыкаясь;
нес в мешке что-то более тёмное, чем
беспросветность, его окружающая.
-Посмотри, я забрал всё домой,
как хотела ты. Помнишь, наверное,
в день, когда опрокинул Господь
нам на плечи мерцание бледное,
я решился, я принял твой бой.
Эта мгла!
сколько лестниц иду –
но не вижу двери номер восемь!
Пять, шесть, семь…
Снова девять!
А ты, непременно
должна быть – напротив!
Так он шёл по своим же следам,
может, вниз, может, наискось,
только
одинокая лампа таращила глаз
на бредущего в тонкой сорочке,
босиком по холодным углам.
- Эхо-эхо! Кромешная тишь!
Хоть бы ты подразнило меня!
Помню-помню её «Не люблю»,
«Не поверю», «Не надо», «Нельзя»!
О, тогда, слишком много молчал…
И ни разу её не спросил…
2
- Милый, суженый чьей-то звезде,
милый, брошенный в стужу меня,
в мире вещном я в кратере пыль,
где тайга распахнула крыла.
И чем ближе ко мне подойти –
тем невиднее кромка моя.
Посмотри на меня издали,
посмотри и забудь, где нашёл.
Моё сердце упало давно
в эти земли – приковано к ним.
Ничего, кроме русской земли
нет в обломке упавшей звезды…
ничего, кроме вспышки в ночи,
на которую кто-то гадал.
Милый, милый… не надо нести
камень, что прогорает лишь раз…
Милый суженый, как ты замёрз
беспрестанно терпеть звездопад.