Мама милая, не узнаёшь?
Грустно смотришь в лицо, как в окно.
Масок нет - поснимал, только дрожь
сердца с пальцев до пят несмешно.
Рубанув пуповину с плеча
в тот последний младенческий год,
я “За Родину!”, мам, сгоряча
не кричал, поднимая свой взвод.
Я сказал им: “Не ссать, пацаны”,
как не видел в кино, не читал,
полководец дворОвой войны,
как солдат, командир, генерал.
Я шептал им: “Не ссать, пацаны”,
не кричал: “Застрелю!” и про мать,
и про мокрые наши штаны
не кричал, чтобы только кричать.
Отвечали мы свистом на свист
пуль шальных, что летели убить
и не важно, кто был коммунист,
все вставали в атаку, чтоб жить!
Не показывал западу спин,
взвод под вечер тень длинно бросал
на восток и стоял, как один,
упираясь в закат и не ссал.
Не кричал я “За Родину!”, мам,
не искал орденов и похвал.
Просто, били мы их по зубам,
просто, кровь пацанов проливал.