Мнимое крещендо осени...
На самом же деле - один из многих мимолётных дней,
Когда чёрное на белом
Выделяется более обыкновенного,
А багровое так глубоко обжигает
Внутри, что горло превращается
В один мучительный спазм,
И ты понимаешь, что значит прожить
Целый год на Венере.
В поисках новостей, хаотично шаришь
Глазами от земли до неба,
Выкусываешь из плоскости
Трёхмерные объекты и вновь вселяешь их
На плотную бумагу для акварели.
Для чего?
Дома летят вдоль неподвижных дорог,
Прошитых моросью,
Нелепый серый берет с брошью,
Задачей которого являлось определение статуса хозяйки,
Совершенно не в силах уравновесить разум и чувства,
И последние вырываются алым румянцем, выдавая Коломбину
Со всеми её вековыми потрошками.
И порошками.
От старости, от любви, от майского полнолуния, от понимания и слепой веры в чудеса...
Когда-то на каменистой площади, ещё несколько столетий назад, под южным солнцем, как ловко морочила она голову бледноокому
Патрицию и прятала золотые монеты в фиалковую тень корсета...
А теперь... Теперь холодный ветер привычен,
Как чашка кофе перед сном,
Как проводы мужа в передней и заботы о детях...
Она листает страницы и сожалеет, что никто не позаботился пропитать их
Ядом.
Всё боится, что однажды тело одряхлеет окончательно, а душа
Будет наивно смотреть из голубых окошек и тщетно искать былого отражения.
Но...
Письма... Его письма... Как
Вольноотпущенные, вольнодумщики,
Секретари тайной канцелярии,
В них нет времени...
В них только
Здесь
Сейчас
Всегда
...
Слова блуждают, как сновидения,
Одев свои серебряные и золотые маски...
Там...
Он...
Запрокидывает ей лицо,
Стирает помаду,
И... нескончаемо тянется
Лёгкое прикосновение
Несбыточных ожиданий...