Сосновый мост осядет всем накатом,
и вновь большак пустынен и белёс...
Мелькают сбоку, словно кинокадры,
стволы екатерининских берез.
И чуть закроешь на мгновенье веки –
другая даль в пропамяти сверкнёт.
И прошлое, раскинув скорбно ветви,
берёзами плакучими пойдёт.
Когда-то здесь вот ездила царица
и бубенцы смеялись под дугой.
Но вспыхивали гневные зарницы
над серой, деревенской нищетой.
Довольная, икала сыто свита.
Снимали шапки молча, мужики.
Небрежно руки ражих фаворитов
бросали на дорогу пятаки.
И снова в путь. Но, как в ознобе вздрогнув,
царица резко дёргала шелка.
И долго жёг ей спину взгляд недобрый
остановившегося мужика.
Чтоб больше не видать тех глаз несмирных,
которых не купить ей за пятак,
завесила берёзовою ширмой
крамольный неприветливый большак.
Но вновь пожарами текли зарницы...
Росли берёзы, головы склонив.
И восторгалась их красой царица,
и вешала мятежников на них.
Вот здесь начало старого рассказа...
В лиловой дымке лента большака...
Жара июня... Тень косая МАЗа...
Берёзы, уходящие в века...