Лето. Зной. Песчаный пляж у
невеликого пруда.
Кружева старушки вяжут,
наблюдая, чтоб туда,
где поглубже полуметра,
не ушла бы детвора.
Нет ни облачка, ни ветра…
Сумашедшая жара…
На песке – тела рядами,
водоём кишмя кишит.
Вот мужик подходит к даме,
что под зонтиком лежит.
Смотрит тупо, не мигая,
из бутылки хлещет ром.
– «Не подскажешь, дорогая,
где швартуется паром?»
Дама… Возраст неизвестен
(все бальзаковским зовут).
Всё пока ещё на месте
у неё и там и тут.
Смотрит дама: что за чудо?
Надо? Вроде бы мужик…
Привередничать не буду,
слава Богу – не старик.
Пьян? Так трезвость в дефиците.
Без кольца… Не факт, не факт…
– «Что сказали вы, простите?»
«…» (пропускаю фразу – мат).
Не смутилась: «Что вы, что вы!
На такой жаре – и ром!
Лучше чаю, право слово»
– «Говорю – когда паром?»
Дама глазки закатила.
Вдруг со стороны пруда:
– «Где, м… чудак, тебя носило?
Ну-ка, подходи сюда!»
У воды стояла тачка,
поджидая седока.
Возле тачки… э-э… рыбачка.
– «Руки прочь от мужика!
Вот же пакостное племя!
Баб он чует за версту….
Цигель, цигель! Вышло время.
Загружайся. Всё – ту-ту!»
…проводив «паром» глазами,
челюсть дама подняла,
оросив песок слезами.
– «Ничего не поняла»
Бабка, внука одевая,
покачала головой.
– «Это Сонька, …растакая,
мужика везёт домой.
Он, как выпьет, моря хочет.
Говорит: горит душа!
Сам же моря, драный кочет,
и не видел ни шиша».
Солнце падает всё ниже,
скоро вечер. «Вот же дрянь! –
Дама в злости паром пышет. –
Развели повсюду пьянь.»
На лице её досада.
Запихав под мышку зонт
и песок стряхнувши с зада,
покидает дама «порт».