Мазоха Виктор
Перед самым отправлением в вагон общих мест вошел скромно одетый мужчина и остановился возле купе проводников.
– Поп, – шепнул Юрий Косарев, неприязненно глядя в сторону незнакомца.
– Почему ты так думаешь? – не из любопытства, а скорее машинально спросил Андрей Яковлев.
– А ты на бородку его посмотри.
Яковлев не стал спорить, хотя и не был согласен: мало ли мужчин носят бороды клинышком, причем здесь "поп"? Неприязненное отношение Косарева ему было понятно. Его товарищ видел в каждом священнослужителе идеологического противника.
Тем временем мужчина, показав проводнику билет, стал двигаться по вагону. Купе, в котором в котором они сидели, находилось первым к выходу.
- У вас есть свободное место? – спросил он и, получив согласие, присел с краю.
Поезд плавно набирал ход. Все молча глядели в окно.
Первым нарушил молчание незнакомец:
– Далеко ли едете? - спросил он.
Косарев, демонстративно раскрыл газету и, углубившись в чтение, ничего не ответил, а Андрей, сильно не распространяясь, удовлетворил любопытство попутчика.
– Едем домой, с партийной конференции. А Вы?
Оказывается, Юрий не так уж далек был от правды. Сосед назвался православным миссионером, ехал из Владивостока в Москву. В Новосибирске делал пересадку: посещал церковь.
– И что же Вы делали там, в церкви? – спросил Андрей. – Ходили, наверное, молиться?
– Я молюсь всегда и везде, – ответил он. – Но у меня есть и особая миссия: в каждом крупном городе останавливаюсь в церкви, живу недолго, неся в народ слово божье. И снова отправляюсь в путь…
Косарев, слушая кроткую речь нового соседа, перестал читать - его так и «подмывало» задать несколько вопросов.
– Посмотрите, как живет народ! – воскликнул он. – Зарплаты у большинства людей низкие. Живут в лачугах. А вы храмы строите! Это нормально?
– Юра,– попытался успокоить товарища Андрей, – Не надо...
– Пусть продолжает, – спокойно произнес сосед и к удивлению товарищей добавил:
– Я ведь сам когда-то так же, как и вы рассуждал. Это я сейчас послушник. А когда-то тоже был членом коммунистической партии.
– То есть? – полюбопытствовал Андрей.
– Кстати, это не так уж и давно было…
– Ну, поведайте нам, слуга божий, вашу историю, – язвительно произнес Косарев. – Может, и мы перекуем "мечи на орало".
Из рассказа Николая, так его звали прежде, товарищи узнали, что был он не просто рядовым коммунистом, а активным политическим деятелем регионального масштаба. Служил в армии, где вступил в партию. Работал на заводе инженером на строительстве подводных лодок. Избирался депутатом краевого законодательного собрания. Структуру и лидеров многих партий знал хорошо. А когда назвал лидера коммунистической рабочей партии, еще больше заставил поверить его словам.
– Что же Вас, все-таки, побудило бросить политику и пойти в миссионеры? – спросил Андрей, с интересом ожидая ответа.
Ему было известно несколько случаев, когда люди с активной жизненной позицией и общественной деятельностью, резко меняли свое мировоззрение и привычный уклад жизни. Как, например, один знакомый журналист, который неожиданно и на удивление всем подался служить в церковь. Правда, поговорить ни с кем из таких людей ему прежде не удавалось.
– Желание приобрести вечную жизнь, – ответил послушник. – Служить господу. И вообще, разочаровался я в политике и политиках, от всего этого веет грязью и ложью.
– Неужели, Вы, в самом деле, верите, что есть бог? – с нескрываемой иронией спросил Юрий.
- Верю. Не смейтесь. Я раньше тоже многого не понимал…
- Но ведь Бога никто не видел…
- Бог у каждого должен быть в душе. Каждый к нему идет по-своему, но рано или поздно к человеку приходит озарение. Это ведь в начале пути мы все неверующие, ибо все мы – грешники, но чем короче становится наш путь на земле, тем сильнее мы понимаем, что есть истина. И эта истина – Бог. С Богом не страшно жить…
- Страх должен быть. Это природное чувство, - не согласился Косарев. – Хотите сказать, если верите в Бога, то вас ничто не страшит в этой жизни, вы ничего не боитесь?
- Страшит. Но это страх не тот, о котором вы думаете. Мой страх заключается в том, что я боюсь не угодить Богу. Боюсь согрешить.
- Еще скажите нам, что не грешите, - махнул рукой Юрий. Тем самым, давая понять, что какой бы ответ не получил, он, все равно, останется при своем мнении.
- Мы часто думаем, что грех – это проступок. Но в грехе есть нечто гораздо более страшное, что должно вызывать глубокую, острую боль. Грех – это измена Богу; Поэтому, когда мы грешим, отворачиваемся от него. И вот, в результате такого отношения мы беспрерывно нарушаем те законы жизни, которые ведут к жизни вечной, которые сделали бы нас подлинно, совершенно человечными – как Христос был подлинным человеком – в полноте гармонии между Богом и нами.
Косарев усмехнулся. Не обращая внимания на товарища, Андрей спросил:
- Когда же к вам пришло озарение?
- Был трудный момент в моей жизни, - послушник вздохнул: - Все отвернулись от меня, и никто даже не хотел взглянуть в мою сторону. Я понял страшную вещь: никто и ничто мне не в силах помочь. Мне было страшно. Чисто физически страшно. И только господь не отвернулся. Это трудно объяснить… Но в те трудные минуты я, как раненый зверь, искал место, где бы я мог залечить свои раны. Всем своим существом я понимал, что ни найду его ни в своем доме, ни среди близких людей. И тут в моем воображении все чаще стал рисоваться образ Церкви.
- Церкви?
-Да просто церковь стояла перед глазами. Тихое место, где бы я мог укрыть больную душу. И я пошел туда. Хотите - верьте, хотите - нет, но, когда я вышел из церкви, то стал другим человеком. Абсолютно другим. Страх и зависть покинули меня. Зависть – это страшное зло. Даже избавившись только от этого порока, вы станете не просто другим человеком, станете счастливым и свободным! В бога нужно верить искренне. Он всегда будет готов прийти тебе на помощь. Но ты должен верить в него. Любить по-настоящему…
– И в чем же заключается ваша миссионерская служба? – спросил Яковлев.
Тем временем поезд остановился. Они не придали этому значения: такая задержка, пусть не часто, но случается, когда возникает, необходимость пропустить встречный состав.
– Моя служба заключается в противодействии антихристу, –ответил послушник.
– В противодействии антихристу? – снова вступил в разговор, Косарев. – Мне кажется, вся ваша миссионерская служба заключается не в противодействии, а содействии антихристу. Разве во власти сейчас не антихристы? Молча глядеть на произвол властей, которые Россию превратили в руины, а народ сделали нищим, божью Землю сделали объектом купли-продажи, разве это не содействие антихристу?
Послушник слушал спокойно.
– Не все так просто, – после некоторой паузы произнес он. - Мы тоже не со всем согласны. В эпоху тайного отступления высшей церковной иерархии необходимо распознать печать Зверя в личном коде всякого человека. Оказать действенное сопротивление антихристу смогут только те, кто будет иметь христианские, то есть святые имена, запись которых имеется в "Книге жизни»…
Прошло уже минут тридцать, а поезд все стоял. Андрей взглянул на часы:
– Что-то надолго мы застряли – задумчиво, с внезапно охватившим его недобрым предчувствием, произнес он. – Пойду, узнаю у проводницы, в чем дело.
Проводница, средних лет с уставшим от многодневной поездки лицом, пила чай.
– Стоять будем долго, – ответила она, откусывая шоколадку. – Как минимум часов шесть.
– Шесть часов?!! – Яковлев изумленно смотрел на проводницу. – А что случилось?
– Авария на железной дороге, – спокойно ответила женщина. – Пассажирский поезд "Адлер-Новосибирск" сошел с рельсов…
– Сошел с рельсов? – переспросил Яковлев. – Вот это да!
– А может, столкнулся со встречным, – также спокойно произнесла женщина. – Народу, говорят, много погибло…
Вернувшись на место, Андрей молча сел у окна и стал думать. Через некоторое время встал, приняв для себя решение.
– Я пойду на автотрассу, – сказал он. – Здесь до дома километров пятьдесят осталось, чего я буду несколько часов ждать, когда у меня мать лежит больная.
– Ты в своем уме, Андрей? – Косарев попытался его остановить. – На дворе не май месяц
– Не могу я… – сказал он. – И вообще мне не следовало ее бросать.
– Андрей, ты пока не уходи, – попросил его товарищ. – Сейчас схожу к начальнику поезда и узнаю более точно.
Когда он ушел, Яковлев и послушник некоторое время сидели молча. Андрей не находил себе места от вынужденного бездействия.
– Помолитесь за мою мать, – первым нарушил он молчание. – Возможно, это поможет ей поправиться.
Он не знал, как у него, ярого коммуниста, вырвались эти слова.
– Как ее звать? – послушник внимательно смотрел на него. – Ведь нужно знать, за кого просить Бога. Крещенная ли она?
- Валентина. Наверное, крещеная…
Вернулся Косарев, который ничего нового не сказал, лишь добавил, что на месте аварии даже еще не всех раненых увезли.
- Юра, я, все-таки, пойду. Я ведь за себя, возле кровати матери, человека оставил. Он ждет.
Послушник тоже поднялся. А я пойду, узнаю, у начальника поезда, в каком точно месте случилась авария. Может, моя помощь нужна будет.
Яковлев покинул поезд.
Когда, ежась от колючего ветра, он оглянулся, чтобы посмотреть далеко ли отошел, то заметил крестящего ему вслед послушника.