очередная суббота.
ты мне больше не пишешь:
"Успокойся, я норма".
а сама сидишь на высоких крышах,
скованная веригой.
и героин скользит по твоим венам,
ты греешь моей подаренной жигой,
ложечку с белым кристаллом.
Диацетилморфин.
Скучает в одиноком море, единственный дельфин.
Блуждает по потерянным лабиринтам,
доверяясь инстинктам.
вокруг абсурд.
надеешься что спасут. что найдут.
и ты сможешь еще подарить мне космос
в одно прикосновенье.
неисправимое забвенье.
мои дни отказались шагать,
когда ты, прекратив календарь отмечать,
ушла умирать.
но нам ничего больше не вернуть.
и я забуду твои карие глаза,
только когда мне вырежет сердце кольцевая фреза.
В целом мы те самые дети.
Которые, стабильно, попадают в порванные сети.
На запястьях любим, ставить пометки.
А люди вокруг дешевые марионетки.
Подвластны тупым стереотипам,
Отличайся своим генотипом.
Останови деградацию.
Прими эвтаназию, познай стерилизацию.
А завтра напишут в газете про парирование
над асфальтом, самоубийцы.
Распахнувшего широко свои ресницы.
Единственная надежда, что это будешь не ты.
Но мы ведь обречены.
Надежда жива, что вернешь мою душу, которую взяла взаймы.
Что дашь напоследок в лоб поцеловать.
И навсегда прекратишь мне так бессовестно лгать.