Красная шапочка, красный рассвет, красные щеки с румянцем. Ей уже больше, чем 10 лет, ей сегодня семнадцать. Мама болеет, а бабушка вяжет, в камине скрипят дрова. Они не узнают, как карта ляжет, за окнами снег. Тишина.
Знаете, вроде не так повернулось, совсем, не как в книге писали нам. Удача тогда её хоть улыбнулась, но странной улыбкой, как улыбаются врагам.
Девочка смелая, храбрая, умная, кто тебя в лес заманил к себе? Серая тень, с виду неприступная, скрылась с другими такими во тьме. Взгляд туда бросив, сошла ты с дороги, девочка, милая, зачем, скажи нам? Наверное, сами вели туда ноги, прямо в пещеру, прямо к волкам.
На удивление волки сжалились, вывели вновь на свою тропу, нет, не убили, и не расправились, и отвели от нее беду.
/Вот только к добру ли это, к добру?/
Красная шапочка снова в пути, в лесу расцветает весна. Она позабыла про то, что случилось с нею еще тогда. Списала на глупость, фантазию, сон, и детское воображение. Из леса послышался волчий стон, и три тени в её поле зрения.
Ни страха, ни ропота - ничего, а лишь интерес наивный. Скажите, пожалуйста, кто вы, кто, звери дикие, народ дивный?
В тех пор их общение участилось, то были не люди, и не полностью волки, она по утрам к ним рвалась, стремилась, серая стая, они - полукровки, что приняли её, словно свою, что ждали в горах её летом, весною, и общение с миром порвалось на корню, она стала из них одною.
Да, все мы любим, слепа любовь, не нужны оправдания, все ведь иначе. У нее другая кипит в венах кровь, она стала не той, а что же будет дальше?
Отдалилась немного, грустит постоянно, и приходит домой, не такой, как вчера, мама думает, что это безумно странно, но молчит, потому что больна.
И друзей не имеет, что неправильно тоже, но прилежна, по дому делает все. Люди пальцем грозят "Негоже, негоже!", ну а Шапочка все хорошеет, растет...
Волосы русые, шелком до пят, стройная, голубоглазая. Только глаза как-то странно блестят, (это заметно сразу.) Только улыбка её не добра, а немного лукава. Кожа бела, как на небе луна, будто звезда, что упала.
Голос так тих, словно волчий вой, где-то на той округе, вечером поздно приходит домой, нет ни одной подруги. Пахнет не печкой, молоком и углем, (как должно быть по каному), а хвойным лесом, смолой, и огнем, ветром чужим, а не домом.
Ходит так плавно, внимательна слишком, в городе не появляется. Нет бы гуляла с каким-то мальчишкой, так та по лесам шатается!
И только ей ведомо, только одной, как сердце болит ночами. Как ей не хочется вновь домой темными вечерами. Как же ей хочется убежать, слиться с травой воедино, воздухом этим дышать и дышать, дальше от города, мимо.
Только ей ведома тягость разлуки, но надо принять решение. Шапочка ведь не опустит руки, не привыкла терпеть поражение.
Ночь за окном, красные щеки, скоро красный рассвет. Маме она поклонится в ноги, бабушке поправит плед. В печь дров подкинет, и не обернется, не потому что нельзя. Красное - красное встанет солнце, людям свой свет даря.
И прошло много лет, вроде пять, не припомню, а часы с кукушкой все так же молчат.
Восемнадцать исполнилось ей зимою, она в лес убежала, растить волчат.