Белозубая девчонка, синеглазая.
Как малина, губы пухлые горят…
Ах, как жаль, не целовал тебя ни разу я,
Очень жаль! Хотя, сейчас тому я рад!
Ты цвела в глуши таёжной, дикой, северной,
Как на тонкой ножке, нежный василёк.
Помнишь, как читал тебе я Блока и Есенина?
Сожалея, что не автор этих строк!
Моя странная, загадочная девочка…
Светлый лучик из ушедших в тьму веков.
Ах ты, Вера! Моя Вера!
Староверочка!
Также ль чтишь ли ты, сейчас своих богов?
Укоризненно глядели лики строгие
С потемневших и рассохшихся икон.
До чего же, сплошь и рядом, мы убогие,
До чего же… бестолковые, при том.
Норовим дерзать… Вот только… не дерзается!
Хотим верить и… не верим ни во что…
Лишь бессонными ночами сердце мается,
А у многих и отмаялось давно.
Эта странная, загадочная девочка…
Светлый лучик в моей взбалмошной судьбе.
Где ты, Вера? Моя Вера!
Староверочка!
Я так часто вспоминаю о тебе!
Я по жизни, каюсь, шёл… всегда безбожником.
И молитвы я не знаю ни одной.
Говорят, что стал я… неплохим художником.
Да, наверное... Зато, какой ценой!
И чем дальше, тем всё больше, больше хочется,
На колени встать, в мерцанье тусклых свеч.
И… вымаливать прощение за творчество…
И за всё, что мог и не сумел сберечь.
Моя странная, загадочная девочка…
Светлый лучик на восходе юном дня.
Ах ты, Вера! Моя Вера!
Староверочка!
Почему не научила вере ты меня?