Я не то что схожу с ума, но опьяняюще эта осень
Влияет на разум, работоспособность мозга.
Покамест зима беспощадно не снимет с сосен
Их листочки, я буду спать на досках.
Молотый кофе Camard с ночи рассыпан в чашке
И вода, закипевшая дважды, снова остыла.
Я сижу, сгорбив спину, в папиной старой рубашке
Такое чувство, что вместо тёплых носков – бахилы.
А красный чай, подобно кофе, вроде как, не горячий
Я заливаю себе в горло, не чувствуя вкуса.
А ведь раньше я, даже хоть будь незрячей
Определила бы по аромату – можно пить или мусор.
На стеклянном стеллаже задремали мои романы
И герои книг, вечно живущих в мире, уснули.
А самые преданные музыке меломаны
Услышав мои песни, вмиг по вискам – по пуле.
Что уж говорить о гитарных струнах, их перегрызла кошка
И никакой аккорд не поласкает уши.
Такое чувство, что летающая над головой мошка
Активнее моей неподъемной туши.
А в руках мне держать телефон наскучило, честно
Бесполезные люди, пишущие, и фотографии прошлого.
Всё, что мне режет глаза – их слова, пресно
Влияющие на мою жизнь роскошную.
Эти наигранные речи, адресованные не моей персоне
Доводят до состояния фрустрации и лавандово-розовой рвоты.
Будь моё желание или воля, с чемоданом бы на перроне
Ожидала поезд до бесконечной или до первой субботы.
А вы знаете, и актёры, с их изящным изгибом и формами
Грубо очерченными скулами и неестественным цветом глаз
Скорее, будут забросаны мною перезрелыми помидорами
Чем получат восхищённые возгласы и экстаз.
Пускай философы современности решают загадки моей апатии
Безразличие, не знаю, каким именем зовут это состояние.
Те, кто в душе, как пиявки, поселились, и подтёрлись моей симпатией
Будут и дальше так делать, хоть и на расстоянии.
Да и вообще, не слишком ль высоко задралА
Подбородок я? В столь юном возрасте кричать о недостатках
Других, когда, отразив меня, трещат и ревут зеркала
Во мне ведь недостатков – нехватка!
Я продалась вам, люди, вашим глупым советам
Вашей неопытности, наивности, болтливым языкам.
Но и вы отдались мне, и мы все, без исключения, скелеты
Раздетые доверием чьим-то родным глазам.
По-прежнему Морфею отдаюсь, ведь сны дороже
Порой реальности пустынной и сухой.
Когда я засыпаю – эти сны, до дрожи…
Когда я просыпаюсь – слёзы, и рекой.
И рассуждать я не хочу: растеклись чернила, онемели пальцы
Писать неровной буквой эти строки, да и мне как-то лень.
Я, как и все семнадцатилетние страдальцы
Среди миллионов несчастных впечатанная в стену тень.