Во мне сегодня, неожиданно, проснулось задушевное лето,
Ностальгия заставила в голове открыть книгу памяти:
Когда исполняли под гитару, все вместе, песни Егора Летова,
Когда перебирали книги на полках книжного магазина, пальцами.
Когда перед самым завтраком, утром, заходила к тебе,
Когда заходили по пояс в соленую воду, и с криком убегали оттуда,
Задыхались от смеха, утопая в песчаном дне,
Бросая склизких медуз на спину немого от шока Антона.
Когда рисовала гиену тебе на спине,
И мне два часа объясняли, что это значит:
Мы говорили о жизни, читали книги, сидели в кафе,
И никогда не просили у местных сдачи.
А помнишь, как мы решились поехать в кино, в центр города?
Да, здорово умудрились тогда подустать,
Ахах, вы горькое пиво заедали моим отвратительно-сладким, мороженым,
Когда автобус уже подошел, и было пора уезжать.
А помнишь, как мне удалось прикорнуть на твоем плече?
Всю дорогу ехала заключенной в твои объятия,
И мне было так хорошо, это был предел моей самой заветной мечты,
И плевать на чьи бы то ни было там понятия.
А с тобой? Мы гуляли по темным и мрачным аллеям
Сплошь усеянным высокими, словно свечки, зелеными кипарисами,
Пытались попасть в кино, ходить на немые бродвеи,
Но решили в номере вашем, в предпоследнюю ночь, зависнуть.
Как бежали оттуда, в попыхах влетая в закрытые двери,
Мы искали выход на ружу, в ответ на телефонный звонок моей мамы,
"Сейчас мы их обдурим!" Твердил ты упрямо,
А я была счастлива, я тебе верила.
Как я хотела попасть на последний этаж отеля, на самую крышу,
Хотя высоты ты до жути, я знаю, очень боялся,
До сих пор наш нервный смех в сознании слышу:
Когда лифт, в котором мы ехали в номер, взял и сломался.
А боулинг, помнишь?
Ну это, по-моему, невозможно забыть:
Когда уходил ты, забивая мяч в лузу,
Я не упускала возможности у Мамантона о тебе что-то спросить.
И в самый последний день наш, когда
Мы стояли сзади машины, целуясь,
Обещались написать друг другу на стеклах поезда:
"Скучаю.Люблю.Вернусь"