Ополченцы

На фото: памятник погибшим в годы ВОВ в Феодосии

В  Феодосии много интересного для фотографа: и здания и вывески, и уличные фонари, и мемориальные таблички, и памятники, и люди, не говоря уж о музеях, развалинах старинной крепости, набережной с пляжами и летающими над всей акваторией парапланами. Я уже успел побывать на рыбалке с ловлей черноморской ставридки, которую любит местное население, в Коктебеле с морской прогулкой, Судаке с генуэзской крепостью, Новом Свете с тропой Голицына и бухтами, где снимался фильм «Пираты 20-го века». И везде, куда ни повернись: прелесть и красота! Наконец флэш-память в фотоаппарате заполнилась. А на следующий день предстояла экскурсия «Золотое кольцо Крыма». Вывеску «Кодак» я видел раньше на углу Галерейной и улицы Куйбышева. Обычно, где делают цифровое фото, там могут оказать услугу и подобного рода – перекинуть информацию на флэшку. Ведь главное, чтобы был компьютер. Пожилой мужчина за прилавком сказал, что специалист будет поближе к вечеру, часам к пяти. Два свободных часа я решил потратить на посещение музея подводной археологии. Музей оказался далеко, в здании бывшей дачи Стамболи, до революции табачного фабриканта, к тому же пришлось дойти до него вкруговую, не зная дороги. Но удачно попал к началу экскурсии и вернулся к четверти шестого. В «Кодаке» находился русый мужчина среднего возраста. Когда он вставил флэшку и  память из фотоаппарата в компьютер, выявилось, что процесс затянется на целый час. Мы разговорились. Заходили редкие посетители, не нарушавшие беседы. Мужчину зовут Валера, и он оказался настоящим украинцем. Смотрит только украинское телевидение, слушает только украинское радио. На Украине у него проживает брат, к которому он часто ездит в гости. Постепенно разговор перешел в выяснение украино-российских отношений. Было бы странно, если б мы не говорили на эту тему. Крым – российский, но украинское здесь тоже если не родное, то близкое. То, что происходит на Украине, Валера считает правильным. Так как он увидел во мне понимающего собеседника, то стал говорить откровенно. Он убежден, что Крым оккупировали (правда, я «оккупантов» не заметил - возможно, раздетые лежат на пляже). Кстати, не могу без улыбки вспомнить момент, когда зашел посетитель, молодой мужчина, приехавший из Саратова. В Саратове я учился пять лет в политехническом институте. Мужчине надо было только забрать заряженный аккумулятор, но он услышал фразу, сказанную Валерой. Фраза его остановила, в ней были слова «должны дружить», поэтому он переспросил, о чем речь. Валера, нисколько не сомневаясь, ответил, что мы (именно мы – он рукой показал и на меня, хотя объяснял для меня свое видение проблемы) убеждены, что Украина должна дружить с США, что те – настоящие друзья. Вот так, ни больше ни меньше. Это противоречило моему взгляду на ситуацию. Но я не подал и виду. Рабочий день завершился, Валера, как я думал, находился здесь ради меня. Сюда я зашел не спорить, а ради дела. Но реакция искреннего человека, саратовца, на такие слова сразу отразилась на его лице. Он покраснел, потом побледнел, потом покраснел, рот оставался приоткрытым, наконец, он развернулся и выскочил. Почему он так отреагировал? Потому что приехал сюда с убеждением, что здесь, в Крыму - все наши, русские, россияне, что думают так же одинаково, как все мы в России. Таковы молодые люди, имеющие мало жизненного опыта. Эмоции преобладают над разумом. Да, здесь все говорят на русском. Но и на самой Украине даже политики часто переходят на русский. Если человек говорит по-русски, это не означает, что он – русский по духу, по убеждениям. Но если передо мной стоит человек с противоположными взглядами, это не означает, что я должен спорить и доказывать свою правду кулаками. Валера знает только то, что ему преподносят украинские СМИ, я знаю то, что вижу и слышу в своих СМИ. Он доверяет своим, я доверяю своим. Отличие: я знаю, что за нашу правду журналисты отдали жизни. У нас нет возможности оказаться в гуще событий и увидеть все своими глазами, чтобы выяснить истину. Но мы можем разговаривать без автоматов и пушек. Мне же интересно видеть, как человек детерминирован, то есть, настроен категорически, несмотря на то, что живет среди людей с противоположными взглядами. Он во всем ищет «за» своей точке зрения. Он не сомневается в своих убеждениях. Вообще дух украинского патриотизма приобрел, с моей точки зрения, характер массового психоза. Попробуйте на Украине сказать против украинизации народа, приводя свои доводы, вас слушать не будут, а объявят «москалём». Это в лучшем случае.
Когда саратовец выскочил из офиса, Валера продолжал беседовать со мной, не моргнув и глазом.
- Вот я знаю, что говорю: русские распределили границу Донбасса по частям, на пять частей, каждой командует русский генерал, даже фамилии известны. Боевики выполняют мелкие функции. Поэтому война идет с Россией.
Ополченцев Валера называет боевиками, в полном соответствии с украинскими СМИ.
- Видишь, Валера, ты это знаешь из своего телевидения, да? Я новости узнаю из своего. У нас СМИ громко говорят, когда доллар упал на копейки, зато, когда подорожает на рубль, молчат. Нам с тобой интересна истина, что на самом деле. Про генералов не знаю. Вот, к примеру, самолет «Боинг» упал над украинской территорией, а обвиняют русских. Русские никак не могли это сделать.
- Не скажи. Боевики сами прокололись. Когда самолет упал, сразу же командир части по рации порадовался, что, мол, сбили украинский военный транспорт, сказал: «Долетался!». Потом выяснилось, что ошиблись. А командира этого потом сняли, его и не слышно сейчас.
То же самое я слышал в наших СМИ, только фигурировал украинец, который порадовался сбитому самолету. Но не стал об этом говорить собеседнику.
- Валера, помнишь американский космический корабль «Челленджер» взорвался. У меня было такое, что ночью привиделось, что гибнет космический корабль, космонавты передают тревогу на частоте «пи», то есть, 3,14 герца. Утром рассказал сон жене, а к вечеру сообщили, что взорвался корабль. Потом был сон о том, как в ущелье заливает водой людей и машины, сносит их, они не знают, куда бежать. После обеда сообщили, что погибла группа Сергея Бодрова. Помнишь, актер был? (Валера кивнул, что помнит). Я сон и сейчас помню. А вот насчет «Боинга» мне тоже снилось, что летчик видит опасность сзади и сообщает диспетчеру, что его атакует военный самолет. Вот у меня вопрос. Где диспетчер, которая «вела» самолет? Что-нибудь сообщалось в украинских СМИ? У нас говорилось, что диспетчер-женщина пропала, пропали все записи переговоров. Украина так и не предоставила их.
- Нет, у нас не было ничего. Но это русский самолет сбил. У нас (он не мог сказать, что на Украине или в Украине, как те любят говорить) сообщали, что в этот день никто не летал, это точно. И запусков ракет не было.
- Видишь, у нас с обеих сторон много неясного.
- Конечно, мы все знать не можем. Как оккупировали Крым. Люди в камуфляже были везде. Была блокирована воинская часть. Ребята там были без еды. Собрал передачу – поесть. Прихожу. Там русские в форме. Попросил пройти. У меня спрашивают паспорт, место жительства. Пришлось вернуться. Местные русские и раньше по этой улице ходили с флагами, никто им не мешал. Ну, и ходили бы…
Валера замолчал, видимо, задумался, что сейчас было бы с русскими.
Думаю: «Ну что наши силовики тебе сделали бы? Паспорт надо было для подтверждения, что местный. А вот побоялся!». Не стал говорить ему, что на Украине уже вошло в привычку сбивать беззащитные самолеты, ведь «Боинг» - не первая жертва. Придет время, прозреет и Валера и многие другие. «Москали» для них плохие, а на заработки едут к нам, в Россию. Без российского газа вообще замерзнут. Слабоват оказался у него компьютер, целый час перекидывалась информация. Расстались мы, как хорошие знакомые, пожав по-мужски руки.

Дня через три я прибыл на такси на междугородный автовокзал Феодосии. Было раннее утро, оставался час до отправления автобуса в аэропорт. Автобусов еще не было. Здание автовокзала было закрыто. На небе мерцали звезды, отражавшиеся на куполах церкви. С краю скамьи, стоявшей вдоль платформы, сидела женщина с поклажей. Было тихо и тепло. Для меня завершалась последняя крымская ночь. Через сутки я должен быть в своей Сибири. Поставив сумки на скамью, стал прогуливаться вдоль платформы. Попутно спросил женщину, не в аэропорт ли ждет автобус. Оказалось, женщина приехала с мужем из Донецка на отдых. Решила подождать утренний автобус, такси дороговато. Зовут ее Валентина, работает в городском детском аллергологическом  центре. Сейчас собирается ехать в поселок Орджоникидзе, где они обычно отдыхали. Рассказала, что еще продолжают бомбить окраины города: постоянно, особенно по ночам, слышны звуки разрывов. (Разговор был 4 сентября, еще до установления перемирия). В разгар войны они пытались выехать в Россию, жили у родных в Белгородской области. Но трудно жить у кого-то нахлебником, так себя чувствуешь. Свой дом, даже под бомбами, не забывается. Вернулись. Дом их тоже стоит на линии огня, но ничего не поделаешь. Дети у них с мужем большие, есть внучка. Не только они, но и многие беженцы вернулись в Донецк. Детишек в городе стало очень много, она хорошо знает это, так как работает с детьми. Люди надеются на  благополучное будущее. Валюта основная – рубль. Видела ли добровольцев из России?
- Ваших, русских, - говорит Валентина, - хорошо можно отличить от местных ополченцев. Подтянутые, стройные, красивые такие, воротнички застегнуты. Мы всегда ими любуемся. Их сразу видно. Не то что наши ополченцы… хоть и в форме. Да что б мы без вас сделали? Не удержали бы. Задавили бы эти… бандеровские сволочи …

Конечно, я понял ее иронию по отношению к местным ополченцам. Какой-нибудь слесарь или водитель такси надел военную форму – разве он стал солдатом? Я представил себя ополченцем. Чтобы стать военным, надо всю жизнь постигать науку воевать. Наши добровольцы – в основном, бывшие военные. Не только иметь в порядке обмундирование, но и орудие зарядить, почистить пистолет, организовать оборону – настоящий военный сделает почти автоматически, потому что обучен этому, возможно, прошел практику в Афганистане или Чечне. Зато ополченец полон решимости и отваги защищать родную землю, пропитанную кровью его земляков или родных. Он готов отдать жизнь за свою родину. Мы это видели по нашему телевидению. Достоверность нашей информации подтверждена кровью наших журналистов, погибших, снимая репортажи с линии фронта. «Укры» специально охотились за ними, потому что правда воевала против них. Это и есть боевой дух. Именно поэтому бандеровцам и укро-фашистам не бывать на донецкой и луганской земле.

Ополченцы
Без излишней бравады: «Так надо!» -
Из окопа не лезь во весь рост.
Сон о близких для нас, как награда -
И держи укрепленный блокпост.

Здесь цветут наши сливы и груши.
Мы останемся, где рождены.
Если что, нам поможет «Катюша»,
Героиня прошедшей войны.

Никогда не махнем полотенцем -
Мы не сможем наш город отдать,
Свою жизнь доверять ополченцам -
Так решили отец наш и мать.

Пусть врагу помогает Европа,
И оружие мчится из США,
Враг получит отпор из окопа,
Нам поможет Донецка душа.

Здесь устроить Хатынь и Освенцим –
Продолжает агрессор мечтать.
Хоть встречался уже с ополченцем,
И не раз в лоб успел получать.

Но за то, чтоб земля стала краше,
Мы готовы, во имя святых,
Жизнь отдать за республику нашу,
За детей, за родимых своих!

Примечание: дал прочесть этот стих младшей дочери. Сразу возникли вопросы. Зачем махать полотенцем? Ответ: когда сдаются, машут белой тряпкой, обычно полотенцем. Что такое Хатынь и Освенцим? Ответ: Хатынь – деревня в Белоруссии, полностью с жителями сожженная немецкими фашистами; Освенцим – фашистский концлагерь в годы ВОВ.