I
Любовь странника
Моя Любовь, как призрак неземной,
Все ходит по пятам, отбрасывая тени.
То ближе подойдет, то вновь умчится вдаль,
Посеяв в сердце тысячу сомнений.
Кого любил, теперь уж далеко…
Всплывает образ лишь в холодном свете;
Его поймать хочу, но тотчас таит он,
Как легкий сон при утреннем рассвете.
И вновь один, как перст, в пустыне я стою,
С тяжелой миной на лице страдальца,
Играя роль печальную свою,
В трагедии Бессмертного скитальца.
Быть может, это бред? Иллюзия? Обман?
Быть может, не любил? И не был я любимым?
Забыть, скорей развеяв тот туман,
Который часто придавал мне силы?
Меня любить нельзя! Я скучный пилигрим:
Комедиант, чья роль давно забыта!
Я нужен для того, чтоб нагонять печаль,
Когда вокруг весельем все забито!
И суетой сует я вижу этот мир:
Пустые лица, хладные сердца…
Я среди них, так нищ и наг, и сир,
И мой удел – скитанья без конца.
И радости моей серебряные нити,
Сплетенные в узор, мне не принадлежат;
Их в дар давал другим, во имя Светлой Выси,
А сам стал счастлив тем, что скорбью был богат.
2003-2005.
II
Образность одиночества
Среди теней брожу. Угрюм, как прежде,
Среди теней, себя не узнаю.
Вверяясь призрачной надежде,
Со страхом принимая боль свою.
Но был прекрасен миг, в полете сердце билось,
Как дальний метеор, стремящийся упасть,
Но в одночасье все разбилось
И время покатилось вспять.
Я полюбил обман, иллюзию, мираж!
И знал, что будет так, и знал, что это – сон,
Но от того, сильней, срывался я в вираж
И заглушал в любви истошный горький стон.
Но кончился полет, иссякли силы сна,
В банальной суете, стою заледенелый,
Лишь памяти-изменницы волна,
Вновь набежит, наполнивши сполна,
Печалью, мой сосуд окаменелый.
Не полюблю, уж боле никого,
Мой век давно прошел, оставив след вдали.
Узреть его, увы, мне будет нелегко,
Так, суждено бродить среди теней в пыли.
Последний сыгран акт, я ухожу один,
Растратив силы зря, и горечь получив,
Себя не узнаю! Иль раб, иль господин?
Надежду и мечты в унынии спалив!
2014.