вечерние призраки – поднимая взгляд – беженец среди беженцев – Национальная библиотека. Август – воскресенье в Юрмале – подходящий персонаж – пасмурный день – оттенки – неудачный концерт – неожиданные 22 – я видел девушку – две вертикали – на берегу канала – синяя птица – мыс вдалеке – красные буйки – паруса моих грез – здесь веселее – пилот – тихий день – в плавучем ресторане – пейзаж с паромом – телескоп – пройтись по книжным – взгляд с другой планеты – хорошее кафе на площади Ливов
===============================
ВЕЧЕРНИЕ ПРИЗРАКИ
за стеклом Джеймс Бонд
с лицом Дэниела Крейга
в белом смокинге
левое плечо
перечеркнуто пистолетом
впереди
возле улицы Райниса
зажигается красный
огни
собирающиеся
на перекрестке
превращают Ригу
в маленький Лас-Вегас
ПОДНИМАЯ ВЗГЛЯД
в открытом кафе Rockabilly House на спинке
неудобного плетеного кресла сидят два
воробья – высматривают крошки.
поднимая взгляд, видишь финских туристов
за ближним столиком, свернутый желтый
тент, три ели, дом, построенный
Фридрихом Шеффелем, и на его башне –
недружелюбно изогнувшуюся кошку.
БЕЖЕНЕЦ СРЕДИ БЕЖЕНЦЕВ
посетители торгового комплекса «Спице»
бродящие среди манекенов
закусывающие в кафе
кажутся бедными усталыми беженцами
в богатой стране чьи прошения
о виде на жительство
неспешно рассматриваются
администрацией
супер-рая
этого замечательного
большого
сарая
где красиво и чисто
где все блестит и сверкает
НАЦИОНАЛЬНАЯ БИБЛИОТЕКА. АВГУСТ
теряешься поначалу
в пустынности первого этажа
доволен тем
что разобрался с камерой хранения
и получил доброжелательную улыбку
от работницы гардероба
но еще чувствуешь робость
как далеко
эта справочная / регистратура
в центре зала
две девушки в униформе
у компьютеров / мониторов
будто за пультом управления
инопланетного космического корабля
вроде того что придумал Гигер
для фильма Скотта
в бесшумном лифте
на двадцать одну персону
чувствуешь себя клиентом
какого-то финансового гиганта
Дойче Банка
или БНП Париба
мне это нравится
разве не замечательно
что приобщение к искусству
обставлено здесь
с той же торжественностью
что и снятие семизначной суммы
или пополнение десятизначного вклада
и в этом большой резон
дорогой альбом
который я сейчас листаю
похож на золотой слиток / свиток
благодаря налоговым службам
энергии бывшего министра культуры
пусть даже коррупции
каким-то негласным договоренностям
повлиявшим на удвоение цены
строительства
я
нищий любитель
музыки
изящных искусств
и словесности
могу здесь разбогатеть
при некотором
усердии
могу заполнить
свою черепную коробку
золотом знойным
празднично-желтым
таким
какой выглядит пшеница
на картине Брейгеля
«Жатва»
иногда ее называют
«Жнецы»
и еще по-другому «Август»
ВОСКРЕСЕНЬЕ В ЮРМАЛЕ
солнце августа бьет в висок.
под ногами горит песок.
катер спасателей мчится мимо.
солнце,
море,
пляжный народ,
едва различимый
колеблющийся
горизонт
держатся вместе –
каждый на своем месте.
а ты всегда и везде
чувствуешь себя пилигримом.
ПОДХОДЯЩИЙ ПЕРСОНАЖ
это был карнавал, устроенный любителями шерлокианы:
по улице шли Холмсы, Ватсоны, Баскервили, Мориарти,
и, кажется, одна миссис Хадсон.
видно было, что каждый участник
празднества вжился в свою литературную роль.
играла музыка. было празднично, весело.
представление удалось.
за чашкой кофе, на неудобном стуле,
поставленном прямо на улице,
я прикидывал,
кого бы из персонажей
я мог изобразить,
если бы принял участие в праздничном
шествии,
и решил, что больше всего мне подойдет
образ доктора Мортимера,
врача по профессии, а по сути бездельника,
праздношатающегося,
писателя-дилетанта,
увлеченного краеведением,
каким его вывел Кирилл Кобрин
в книге «Шерлок Холмс и рождение современности».
ПАСМУРНЫЙ ДЕНЬ
в серый дождливый день
кто более одинок
на пустынном пляже:
чайка, мусорный контейнер
или тот, кто о них расскажет?
ОТТЕНКИ
сидя за столиком летнего кафе
на Домской площади
в ясный день,
почему-то вспоминаешь
пустынный пляж на берегу залива:
дождь, начавшийся утром,
все еще моросит, –
серое море
лишь оттенком
отличается от серого неба.
НЕУДАЧНЫЙ КОНЦЕРТ
в атриуме Биржи молодой испанец,
лауреат многих конкурсов,
играл на рояле Гайдна, Листа,
Шопена, Альбениса.
чувствовалось, что пианист неплохой,
может быть, даже талантливый,
но слушать его
было непростым испытанием,
а если говорить честно, настоящей мукой.
оба отделения в помещении
стоял невнятный рояльный гул,
от которого хотелось заткнуть уши:
излишняя реверберация,
неподходящая для концертов
акустика атриума
превращала все пьесы в грохочущий водопад
или штормящее море звуков.
НЕОЖИДАННЫЕ 22
пасмурный день в Дубулты
с помощью редактора изображений
можно превратить в солнечный.
число 22 в середине снимка
напоминает о фильме
«Отсчет утопленников».
Я ВИДЕЛ ДЕВУШКУ
я видел девушку в инвалидной коляске.
ее тонкие ноги, одетые в синие джинсы,
бессильно лежали одна на другой,
склоненные влево.
руками в черных перчатках
она крутила колеса.
колеса были большими.
девушка была красива.
[я не сумел закончить стихотворение
мысль была та
что необходимость пользоваться
такой коляской
чьи колеса приходится крутить руками
кажется не соответствующей
21-му веку
и что эта необходимость
связана с бедностью
потому что электроколяски
стоят дорого
по крайней мере для тех кто живет
в бедной европейской стране
я хотел закончить стихотворение словами
«почему же мне вспоминаются
уродливые калеки
с картин Босха и Дикса»
пользуясь грубой рифмой
к слову «красива»
но переход к этому заключению
мне не давался
и я оставил попытки завершить начатое
не без сожаления но впрочем легко
утешало меня то
что к этому времени
основная мысль стихотворения
казалась мне уже не такой удачной]
ДВЕ ВЕРТИКАЛИ
на Каменном мосту встать так,
чтобы фонарь и башня были рядом,
устремляясь в небо,
и подумать:
вот две системы мира, –
фонарь и вера,
две параллели,
рядом, но не вместе.
а потом взглянуть на реку –
вправо, влево, –
подумать о заливе, куда она впадает,
Балтийском море,
океане,
Солнце,
кротовых норах
и о мироздании в целом.
НА БЕРЕГУ КАНАЛА
в Ночь музеев на берегу канала
увидел я бобра
он удивил меня немало
своей отвагой
безразличием к прохожим
устроившись в траве
он ел большие листья
какого-то растения
и снимки
сделанные почти в упор
со вспышкой
не помешали ему
закончить поздний ужин
грызун спокойный
был он мне укором в том что я живу
тревожной жизнью
не зная цели
и даже по ночам в постели
не чувствуя что завершил свой день
СИНЯЯ ПТИЦА
синяя птица
парит в синем
безоблачном небе
рядом с морем
чуть менее синим
не синим
серым
Балтийским морем
тонкий шнурок
привязанный
к ее хвосту
или лапке
другим концом
уходит в руку ребенка
МЫС ВДАЛЕКЕ
только пройдя
изрядное расстояние
начинаешь различать
темную полосу на горизонте
и понимаешь что берег
поворачивает вправо
и уходит далеко в море
КРАСНЫЕ БУЙКИ
красные буйки
и черноголовые чайки
составляли все население моря
не считая волн
и самого моря
непрестанно обрушивавшегося
в самого себя
ПАРУСА МОИХ ГРЕЗ
Международная парусная регата
The Tall Ships Races причалила к берегу.
я пошел познакомиться с ней.
она говорила со мной
языком мачт,
бушпритов,
якорей,
убранных парусов,
надраенных поручней,
брашпилей,
шлюпок,
штурвалов,
флагов…
а я говорил с ней языком
своих детских грез.
ЗДЕСЬ ВЕСЕЛЕЕ
в воскресный день на Домской площади пусто, тихо –
наверное, потому, что мало туристов,
а местные отправились все на пляжи, на огороды, на шашлыки.
но, может быть, дело в угрюмой громаде собора:
если по улочкам Шкюню и Амату выйти к площади Ливов,
то увидишь, что народу здесь больше – и туристов, и местных.
и правда, на этой площади как-то уютнее –
наверное, потому, что пространство не такое открытое.
здесь веселее: можно слушать музыку –
кантри, рок-н-ролл, буги-вуги, –
пить холодное пиво за столиком кафе «Рокабилли»
и вспоминать, как несколько лет назад
в фойе соседнего Русского театра
какие-то предприниматели устроили выставку Сальвадора Дали.
ПИЛОТ
пилот дельталёта
держится середины:
земля, облака
и он между ними.
солнце зашло –
и нет искушения
подняться
выше, выше –
до головокружения.
дельталёт –
не космический
шаттл,
не истребитель.
пилот
знает ресурс
двигателя
и крыла:
на шкале
измерителя
высоты
есть черта,
и эта черта
для него –
абсолютный
ограничитель.
хватит и того,
что он поднимается
выше птиц –
так высоко,
что не видит лиц.
ТИХИЙ ДЕНЬ
ни одного корабля.
река пуста.
небо – как чистый лист.
еле виден в нем
одинокий дельтапланерист.
В ПЛАВУЧЕМ РЕСТОРАНЕ
в плавучем ресторане напротив речного порта
пол, подвесные лампы на потолке,
пиво в бокале чуть-чуть
качаются.
одинокая утка выпрашивает еду.
официант, проходя мимо, бросает взгляд.
поздний вечер.
время расплачиваться.
ПЕЙЗАЖ С ПАРОМОМ
в пять с половиной вечера
«Изабелла»,
двенадцатипалубный
паром компании
«Таллинк»,
высокий, белый,
медленно отчаливает
от пристани
и плывет к заливу,
уменьшаясь,
темнея,
скрываясь из виду,
словно тающий айсберг.
ТЕЛЕСКОП
в астрономическом кабинете университета
мне показали телескоп,
стоявший без употребления –
как экспонат.
он был похож на тигра в клетке,
на птицу
в чьем зрачке еще блестели звезды,
на меня.
ПРОЙТИСЬ ПО КНИЖНЫМ
в «Робертс букс» поболтать с Эдгаром
выпить красного или виски
сыграть в шахматы полистать книжки
не найти ничего модернистского
и отправиться в «Болдераю»
с надеждой на сюрприз
когда-то там попался истертый Беккет
и два помятых Бротигана
кто знает может и сегодня
что-то подвернется
но нет не задалась рыбалка
и рыболов вернется без улова
остался «Глобус»
там в постоянном ассортименте
Джойс Фолкнер Вульф Хемингуэй
там можно выпить кофе
в кафе с названием книжным «Кафка»
глядя на стеллажи
поверх проема лестницы в два марша
соединяющей два этажа
отсюда надписей на корешках
не разглядеть
но я уверен там все те же
Бронте и Флеминг Уайльд и Остин
на русском и английском
два иностранных языка
нет спроса на немецкий
и французский
а жаль
собрание Кафки
сборники романы на языке оригинала
были бы здесь кстати
и отвечали бы концепции кафе
с таким заносчивым названием «Кафка»
а еще
почему бы не предложить клиентам
коктейли «Der Schloss» «Elf Soene» «Das Urteil»
прогулка завершается в кафе dADa
коктейлем Clavis Riga
и вот я на пути домой
гуляю в мыслях
виртуально
как и до этого
когда закрыв дверь
запирал замок
прикидывая
не лучше ли остаться дома
в такую-то погоду
и почитать кого-нибудь
из модернистов
Домаля
Джонсона Елинек
того же Кафку например
В ЛАБИРИНТЕ
вечером во время фестиваля «Рига сияет»
обходя инсталляции
световые шоу
я добрался до парка Кронвалда
и остановился
возле площадки на которой
рядами стояли головы
сделанные из пластика или чего-то другого
варварские головы
цвет освещения постепенно менялся
не производя никакого художественного эффекта
небольшие размеры делали варварские
африканские головы
скучными
они не вызывали ни удивления
ни любопытства
что казалось примечательным
так это пение
сопровождавшее перемены света
мужское пение низкое еще более варварское
африканское
чем контуры этих голов
исходящее как бы из живота какого-то древнего великана
но и оно не вызвало во мне никакого отклика
лишь напомнило о памятнике животным
отправленным в космос
гигантская фигура в серебристом скафандре
с головой обезьяны
установленная неподалеку
ассоциация низкого пения и африканских голов
с памятником животным-космонавтам
была непроизвольной
как все наши ассоциации
и конечно неполиткорректной
мое бессознательное быстро исправилось
подсунув растерянному сознанию
воспоминание о другом памятнике
расположенном на другой стороне канала
памятнике русскому поэту
с примесью негритянской крови
памятнике по мнению знатоков неудачном
слишком маленьком слишком банальном
и вот пока я поразмышлял
над пространственной близостью таких
вроде бы разных
но в чем-то и сходных объектов
неподвижная фигура поэта
в моем уме сменилась
строем марширующих солдат Империи
из последнего фильма
космической оперы «Звездные войны»
я видел их по пути сюда
на углу Элизабетес и Валдемара
их шлемы походили
на поющие африканские головы
все они были клонами Джанго Фетта
мандалорского воина
уроженца планеты Конкорд-Доун
а потом почему-то мне вспомнился
светящийся Лабиринт в Верманском парке
и я подумал что блуждаю
в современной культуре
и легомысленной и серьезной
как в лабиринте
обе эклектичны донельзя
и не подходят для прогулок
тому
кто ищет целостности и единства
ВЗГЛЯД С ДРУГОЙ ПЛАНЕТЫ
поднявшись в ресторан «Седьмое небо»,
расположенный не так уж высоко над Ригой, –
ниже некоторых других ресторанов,
например, того, что на крыше
«Галереи Рига», –
глядя в окно, наблюдая движение машин, пешеходов,
проверяя почту, заглядывая в социальные сети,
допивая прохладное пино гриджо,
я чувствую себя пусть и не на седьмом небе,
но словно бы на другой планете, –
может быть, потому,
что поднимаюсь сюда не часто:
обычно я смотрю на эту башенку
поставленную норвежской компанией Linstow Varner
снизу вверх,
я всегда тороплюсь,
у меня всегда какое-то дело, задание,
и, проезжая по улицам, проходя коридорами зданий,
я ощущаю себя электроном,
обреченным кружить вокруг ядра,
пока столкновение,
внезапный удар
не отправит его в свободный полет,
не высечет из него свет…
можно подобрать и другое сравнение:
я ощущаю себя маленьким высохшим семенем,
заключенным в больной орех.
ХОРОШЕЕ КАФЕ НА ПЛОЩАДИ ЛИВОВ
в воскресный день на Домской площади пусто, тихо –
наверное, потому, что мало туристов, а местные
отправились все на пляжи, на огороды, на шашлыки.
но, может быть, дело в угрюмой громаде собора:
если по улочкам Шкюню и Амату
выйти к площади Ливов,
то увидишь, что народу здесь больше –
и туристов, и местных.
здесь уютнее: собор не давит,
не продувают ветры.
здесь веселее: можно слушать музыку –
рок-н-ролл, буги-вуги, –
пить холодное пиво
за столиком кафе «Рокабилли»,
глядя на ретро-автомобили
(желтый и красный,
элементы дизайна,
как и ламповое радио в помещении, –
но в такую погоду, конечно,
приятнее занять столик снаружи),
на живые скульптуры (серебряные, золотые),
и вспоминать выставку
литографий, тарелок и прочих
диковинных безделушек от Сальвадора Дали,
которую деловые люди устроили
прошлым летом
в фойе Русского тетра, неподалеку,
(я ничего не купил – мне хватает fridge magnet
с фотографией Маркиза
и двухтомного альбома Taschen –
бывает, листаю его на ночь).
и то, как сидел на этой площади лет десять тому назад,
когда еврожизнь здесь была еще как бы в новинку,
пил пиво «Алдарис», –
за другим столиком, в другом кафе, –
смотрел на туристов
и прикидывал, стоит ли ехать
за книгой Бодрийяра «Общество потребления»,
которую я видел недавно в магазине
на улице Валдемара.
за десять лет здесь, на площади Ливов,
не произошло почти никаких изменений.
а я немного переменился – хотя бы тем,
что прочел все книги Бодрийяра,
вышедшие на русском,
и еще много книг, умных и так себе.
в остальном, правда, я почти ничего не достиг:
опубликовал несколько стихотворений,
пару книг, побывал в Лондоне и Париже,
увидел полдюжины картин Сальвадора Дали
и даже сфотографировался рядом с ними.
но я не жалею, что все – или почти все –
осталось как было. если подумать:
не в этом ли и состоит еврожизнь,
не в этом ли ее принцип –
не выкладываться сверх меры,
не надрываться в конкуренции,
не изматывать себя ради карьеры, денег,
а проходить по жизни праздным туристом?
прости меня, Жан Бодрийяр,
но я не вижу в жизни другого смысла.
––––––––––––––––––––––
1. «Хорошее кафе на площади Сен-Мишель» – первая глава из «Праздника, который всегда с тобой» Хемингуэя.
2. «Еврожизнь» («Eirodzive») – книга Майи Куле (Издательство Института философии и социологии Латвийского университета. Рига, 2006).
3. «Общество потребления – книга Ж. Бодрийяра (Москва. Культурная революция, 2006).