Белый Дятел ждал на ветке
с независимым лицом.
Разноцветные беретки
выплывали на крыльцо.
Под одной из них и Ксеня.
«Вот, дождался, наконец.
Знаешь, что за потрясенье?
Нет Совы, всему конец!» —
«Не пойму, о чём ты, Дятел?» —
«Полетели, покажу!
Я весь ум уже истратил,
но Совы не нахожу».
А Сова в бору сидела
на редеющей сосне
и в глаза Ежа глядела
то ль реально, то ль во сне.
Веки будто бы прикрыты,
и отсутствует зрачок,
но не спит Сова. Сердито
говорит: «Ну, вот, жучок…
Что он станет делать после?
А стрекозы и шмели?
С каждым летом всё морозней,
Землю топят не угли».
Ёж сказал Сове: «Не знаю,
что с морозом делать нам.
Я вот лично полагаю,
он ступает по пятам
вслед за летнею жарою.
Помнишь, в прошлом-то году?
Я тот зной во сне порою
вижу. Вдруг с ума сойду?»
Но Сова о том молчала,
не желая дать ответ,
а под нос себе ворчала
тот таинственный сюжет.
В голове её премудрой
собрался столетний клад,
и итог не изумрудный,
а прегорький суррогат.
В том лесочке, где Совиный
век прошёл, в последний год
и берёзы, и осины
будто отжили свой срок:
осыпались, увядали,
стали голы и сухи.
Иглы с ёлок опадали,
и дубы, как старики,
тяжко охая, согнулись,
искорёжилась кора.
Ёж с Совой переглянулись:
«Да, всё это не игра».