Кай собрал из осколков "вечность"
чтоб застыть в красоте совершенства.
Ему прежде тревожили сердце
непонятные сны о розах,
безобразно красных,костлявые
пальца женщины над вязаньем,
в старомодном чепце. И все же
сны снести еще было возможно.
Посмеяться нелепости смертных
доставляло смутную радость.
Так учила его королева.
Так учила его... но "это"
прорывалось сквозь сны, сквозь разум,
сквозь какую-то странную память
прошлой жизни. Он шел и тихо
повторял "обезболь, сделай снова чистым
словно лист, обнули, дотронься".
Королева касалась сердца
и гадала: что значит "это"?
Кай собрал из осколков вечность
чтоб застыть в красоте совершенства.
Ему снова хотелось смеяться
над сусальным ангелом в желтом
вечнождущим окном и елкой,
суетящимся городом зимним.
И снести все возможно, однако
настигало опять, что болело.
Он не знал, как назвать, и только
повторял безликое "это".
"Это" было без имени. Странно.
"Это" даже лица не имело.
"Все пройдет, - королева шептала,-
Ты уже - почти совершенство".
Кай собрал из осколков вечность
чтоб застыть в красоте ...и все же...
Он смотрел на звезды и видел
Не великие тайны вселенной,
а оленя и девочку в красном,
что летит сквозь снежную бурю.
Только что ему девочка,буря
и старушка в чепце, и розы,
и пятак на окне замерзшем?
Не понятно. Больно. И странно.
"Это" снова тревожило сердце.
Он не спал. Он как будто вспомнил.
Он поверил, что красные розы -
это жизнь, воплощенная в цвете.
Он поверил, что девочка тоже
как цветок, беззащитна, отважна
и лишь сердца огнем согрета,
больше нет ей огня в подмогу,
больше нет в ней сомнений и страха.
- Просыпайся мой, брат, просыпайся.
Будь любимым, а не совершенным...