февральским промозглым вечером ты промолчал:
"ты так поёшь, словно завтра на эшафот
в сутулой конвойной связке отправят
в предсмертный ход.
смешаются разом: тьма под ногтями, кривой оскал,запекшаяся кровь над губой,онемевший рот.
ты так поёшь, будто лучшая среди профессий —
умирать ежесекундно, выверенно,летально.
перед падением полетать,
дабы уйти поистине идеально.
дабы уйти, запечатлив нескончаемость мрачных процессий.
чем же тебе претит мир,состоящий из зимних и летних сессий?
ведь ты могла бы, например, полюбить человека,
ходящего в несклоняемом "пальто",
приглашающего в кино,
умеющего играть в лото.
тебя наделили бы неоспоримым правом —
скучать по кому-то, грустить.
но звук доносящийся из глубины
не хочет тебя пустить.
и ты поёшь, пока земные решают свору земных проблем.
не ты выбираешь — тебя выбирают
ритм, тембр и темп.
растишь в себе, носишь чужие слова,
перебираешь сотню различных схем,
голосом становясь тех, кто отчаянно нем.
и я даже, к примеру, мог бы тебя любить.
в заброшенном саду срывать красоты охапки.
бережно поправлять края твоей широкополой шляпки.
на билеты в туманный Йоркшир копить.
ты же жаждешь небесных сфер.
тебе недостаточно просто быть.
потому ты всего лишь голос, звенящий в моих ушах.
мне вовек не постичь неземных частот.
для тебя я, пожалуй, запомнюсь, как тот,
кто смеясь объявляет открытый шах.
только сам не в силах сделать хотя бы шаг."
боль несказанного утихнет. к утру
шквал обычно всегда утихает.
но мне следует петь.
потому,что быть может
и вправду я завтра умру.
а пока я пою — смерть меня не пугает.
Аншель Мари