Мы вошли в деревню с боем на рассвете.
Надрывался ветер, обжигал мороз…
Нас встречали с плачем женщины и дети,
белые - от снега, жёлтые - от слёз.
Первою навстречу бросилась Наташа.
Худенькая девочка, продранный рукав…
«Я ждала… я знала… вот листовка ваша…»
Лепетала девочка, вдруг ко мне припав.
И рукой озябшей, крохотной и ловкой,
Отвернула девочка шубки отворот,
И дала мне в руки тёмную листовку.
Ту, что мы бросали здесь под Новый Год.
Я узнал, что немцы увели с собою
На глазах у девочки плачущую мать,
Что с тех пор Наташу круглой сиротою
Хмурые соседи стали называть.
Я вошёл с ней в избу - холодно и пусто,
Только ветер воет в дымовой трубе.
Ни краюхи хлеба… ни листка капусты
Не осталось больше в маленькой избе.
Я сидел с ней рядом тихий и смущённый.
Я отёр ей слёзы лаской и платком…
Я ей хлеб намазал пожирней сгущенным,
Ледяным пайковым сладким молоком.
И тогда Наташа радостно и звонко
Сообщила, голову наклонив слегка,
Что похож лицом я на родного брата,
на её любимого брата Василька.
Вася-Василёчек, что с тобою сталось…
У Днепра, за Доном или у Невы…
Только помнит девочка, что она рассталась
с добровольцем-братом в первый день войны.
Долго мы сидели, слова избегая,
Облитые светом тусклого огня.
И тогда сказал я: «Вот что, дорогая,
С этих пор братишкой ты зови меня.»
(автор неизвестен)