Полыхают костром рябины,
Полыхают по всей округе.
Я пытаюсь забыть, любимый,
Всё, что было до злой разлуки...
Не кружились прощально листья,
Не сбивались к полётам стаи.
Мне хотелось тебе быть близкой,
Тихо в счастье растаять ... таять.
Сберегали рябинок кроны
Предзакатное золото солнца.
Я нескромной себе казалась
И боялась закрыть оконце
То, в котором мой тихий свете,
Мой заветный и нежный лучик.
Тот, что душу так сладко грел мне,
Разгоняя и мрак и тучи...
Я глаза твои вспоминала.
Свет-тепло, что они излучали,
Всё по-новому понимала.
И слова – звучали... звучали.
Улеглось. Над полями стлалась
Тишь – пуховое одеяло.
От предчувствий сердце сжималось:
Знала я, что тебя теряла.
Не погаснут костры рябины –
В снежной замети помнить буду.
А с весенней шалой стремниной
Я дождусь возвращения чуда.
Верю - встретимся мы с тобою
Там, на тонком мостке над речкой...
Радость наших глаз успокоит
Боль-тоску прошлых ран сердечных.
...
А сейчас догорают рябины.
И пускай догорят в печали!
Всё мы снова начнём, любимый.
Всё, на белом листе, с начала...
(По мотивам первых стихотворений автора, девяностые годы ХХ века. Вторая редакция)2017г
Полыхают костром рябины,
Полыхают по всей округе.
Я пытаюсь забыть, любимый,
Всё, что было до злой разлуки...
Не кружились прощально листья,
Не сбивались к полётам стаи.
Мне хотелось тебе быть близкой,
Тихо в счастье растаять ... таять.
Сберегали рябинок кроны
Предзакатное золото солнца.
Я нескромной себе казалась
И боялась закрыть оконце
То, в котором мой тихий свете,
Мой заветный и нежный лучик.
Тот, что душу так сладко грел мне,
Разгоняя и мрак и тучи...
Я глаза твои вспоминала.
Свет-тепло, что они излучали,
всё по-новому понимала.
И слова – звучали... звучали.
Улеглось. Над полями стлалась
Тишь – пуховое одеяло.
От предчувствий сердце сжималось:
Знала я, что тебя теряла.
Не погаснут костры рябины –
В снежной замяти помнить буду.
А с весенней шалой стремниной
Я дождусь возвращения чуда.
Верю - встретимся мы с тобою
Там, на тонком мостке над речкой...
Радость наших глаз успокоит
Боль-тоску прошлых ран сердечных.
А сейчас догорают рябины.
И пускай догорят в печали!
Всё мы снова начнём, любимый.
Всё, на белом листе, с начала...
(по мотивам первых стихотворений автора, девяностые годы ХХ века. Первая редакция)