Десятый час. Довольно поздно.
Метель на улице. Морозно.
И фары, как ночные звёзды,
Сквозь пелену снежинок свет
Неверный брызжут на дорогу.
Дорога, скользкая немного,
Вокруг посеяла тревогу:
Избавь водителя от бед!
Старушка, божий одуванчик,
Там, на поребрике, маячит,
И неспроста, дорогу, значит,
Старушке надо перейти!
Ах, ты, наивная старушка,
Сидела бы ты дома лучше,
Не дай бог – но коварен случай:
Ведь, скользко на твоём пути!
Старушка вспомнила некстати,
Что до войны ещё проклятой,
В году, то ли в тридцать девятом,
А, может, и в сороковом,
Тимуровцы такие были:
Старушек под руки водили,
«Спасибо» взрослым говорили,
И не кривлялись за столом.
И ждёт: тимуровец найдётся,
Вот в той машине - едет точно,
И ей здесь долго не придётся
Стоять под снегом на ветру.
А ветер гонит злые тучи,
И вихрь закручивает круче,
Метель швыряет снег колючий,
Сугробы наметёт к утру!
Нет, вот «жигуль» остановился,
Водитель речью расстелился:
«Ты, бабка, здорово не силься,
Дорогу здесь не перейти!
Канай вперёд по тротуару,
Там переход, поддашь там пару,
А лучше – с кем нибудь на пару.
Счастливого тебе пути!»
Бредёт, и думает старушка:
«Хоть не тимуровец, но душка,
Остановился, чай, Андрюшка,
Сынок Петровны, молодец!
Да не признал меня, похоже.
А мало ли кругом прохожих?
Дай Бог ему здоровья тоже!
Вот переход-то! Наконец!»