Да, я раньше жил бессмысленно.
Только что-то было в этом.
Я тогда жар-птицу выследил,
взял перо и стал поэтом.
Ночью в городе чернилами
были мне асфальт и лужи,
и над крышами бескрылыми
я созвездий шёпот слушал.
Три звезды на тонком поясе,
слюдяные перья в небе,
венка, бьющая над полюсом,
персеид взрывная небыль
над деревьями, над птицами,
что давно уже уснули,
были лучшими гостинцами,
били лучше всякой пули -
так, что в сердце замирающем
отдавалась рикошетом
боль луны, идущей на ущерб,
радость всех, кто был поэтом.