Опять побег и снова в темень
Разбитых лампочек того двора,
Который был всегда последним
В истории, что так стара;
Элизиум искал напрасно
В бездонных девичьих глазах,
Но коррективы внёс и ясность
Дед Время, обратив всё в прах.
Среди кривых и пошлых изваяний,
Что смеют называть себя людьми,
Я был ужаснейшим созданьем,
Жонглёром всех дихотомий;
Меня учили быть хорошим,
Чтоб я стремился лишь к добру,
Но был на полдороги брошен
Я к трём гиенам в конуру.
С тех пор ведёт меня мой голод,
Извечный, первобытный и больной.
Сперва казавшись мне весёлым,
Он думы свёл мои к одной.
Да, я сбегу к молчанью скита,
Чтоб страсти пламень в нём укрыть,
Пускай в огне душа убита,
Другие жертвы мне горьки.
Прощенья не желаю крохи
И в руку помощи вопьюсь
Зубами, источая похоть,
Которой жадно предаюсь.