Жил мальчик в огромнейшем доме,
Которому рвать разрешалось в саду,
Любые растенья — цветы ли траву,
Но рвать ничего... нельзя было с корнем.
В этом саду, как на грех, рос цветок —
Колкий, и схожий немного с звездою —
Мальчику страшно хотелось порою
С корнем вырвать колючий росток…
Наставники очень тогда недвусмысленно,
Но ясно вполне, объяснили ему,
С корнем цветок рвать нельзя почему…
Он счёл их резОны — не убедительны.
Мальчика довод был много глупее,
Он из-за «истин» с кем только не спорил:
— Ведь стебелёк вырывать надо с корнем,
Дабы смотреть, как растёт он и крепнет.
Дом был достаточно тихим и в нём
Жили вообще-то не очень-то умные,
Не отыскали слова они нужные,
Что истины больше должно быть в живом.
Ночью однажды, упрямый глупец,
К клумбам спустился по лестнице старой;
Скрип от неё раздавался кошмарный —
Чтобы сорвать тот цветок, наконец.
Он повторял себе снова и снова,
Что вырвать цветок — не хуже ничем,
Чем вырвать репейник, ненужный совсем.
Однако, он страха не помнил такого.
Цветка он не вырвал, ужасно измучен,
Вцепившись в него, тянул всё сильней,
Казалось, что в землю, вместо корней,
Впивались железные крючья.
Когда в третий раз он цветок потянул,
Грохнуло так за спиной — как обвал!
Нервы иль совесть (кто б разобрал!)
Заставили вмиг обернуться на шум.
Дом был чёрен в ночи.. И едва
Виднелись во тьме его очертания...,
Мальчик чуть-чуть напрягши внимание,
Заметил — упала на кухне большая труба.
Цветок потянул с перепугу теперь...
Услышал — вдали обвалилась конюшня,
И лошади ржут от страха натужно —
Домой он помчался, зарылся в постель.
Назавтра узнали, что рухнула кухня...
И, оказалось — есть в доме нЕчего,
Убиты две лошади, три покалечены.
А мальчик вновь полон пытливого духа!
Под вечер, когда туман с моря скрыл сад,
Он снова спустился к цветку...
Вцепился в него и стал так тянуть,
Как тянут матросы канат...
Цветок был недвИжим. Зато сквозь туман
Слышны были вопли и плач где-то детский...
Рухнул вдали дворец королевский,
Полгорода разом сползло в океан.
Он испугался. Оставил цветок на потом —
В замыслах был он своих непреклонен...
Когда повзрослел, город был восстановлен, —
Он прямо сказал: «Покончим, с цветком!»
«Во имя Истины — вырвем растение!»
Собрал силачей — чтоб наверняка,
Словно готовился встретить врага!
Вместе сцепившись, тянули со рвением.
Тянули весь день и ночь деловито...
В Китае обрушилась (как ни крепка!)
Стена протяжением миль сорока...
В Египте рассыпались все пирамиды...
Как кегля, свалилася башня в Париже,
В Нью-Йорке «упала» символ Свободы —
(Ущерб был не мал федеральному флоту)...
Павла Собор грохнул тьму журналистов...
Япония била свой прежний рекорд
По сокрушительным землетрясениям.
(Про журналистов есть мнение —
Несчастьям событие ни прибавило счёт).
К концу первых суток — вАжно одно нам:
Разрушены были полмира,
Впрочем, имелась ещё половина...
Цветок же держался, как вкопанный!
Я опускаю подробности многие
Этой правдивой истории,
Не стану описывать, как в дело вскоре
Пустили слонов и машины, в итоге.
Цветок же не двигался, только луна
Нервно пыталась уйти безвозвратно...
И солнце вело себя столь непонятно,
Пока «мальчик» сам всё не пОнял сполна...
Он молвил наставникам старым: «Друзья,
Вы приводили мне множество доводов,
Но не сказали всего одного вы,
Что с корнем цветок этот вырвать нельзя...
Мы истину ищем, а сами во мгле —
На свете немало, что вырвано с корнем,
Кроме цветка... И, пожалуй, довольно:
Так можно разрушить всё на земле!»