I
Как безысходность – впасть в отчаянье,
Но как спасительно оно,
Оно как будто бы прощание,
Оно как будто обещание,
Как камень, повстречавший дно
Иль птица, о преграду стёкол
Себе разбившая крыла,
Оно в пролёте чьих-то окон
Застыло криком «не смогла»,
Оно как с берега – отчаливай –
Во все – какие только есть,
Оно, случившись так нечаянно,
Как незадуманная месть,
Остервенело смотрит в пропасти
С мечтой простившихся глазниц,
Оно как выстрел многоточием
Из-под безжалостных ресниц,
Оно – беззвучная симфония,
Но гениально с первых нот,
Оно – предсмертная агония,
В нём стих не пишется.
Так вот…
II
…Так вот
Я начинаю свой рассказ,
Когда оно ушло и отпустило.
Но в этом-то и есть творенья сила –
Излив всю горечь боли сквозь перо
И передав её листу бумаги,
Отчаянье с борением срослось
И проросло прообразом отваги.
Читатель, это общее теперь –
И строки, и поэзия, и голос,
Который про отчаянье поёт,
Но вместе с тем зовёт идти вперёд
Сквозь все невзгоды – прорастает колос.
Бери его, отважный хлебороб,
И с хлебом этим выходи в народ.
А я останусь здесь, за гранью слова,
Которое как хлеб тебе несу,
В котором сквозь отчаянья суровость
Произрастает дерево в лесу,
Цветут луга, берёзовые рощи,
Растут цветы и дети на земле.
И слово это больше не подстрочник
И не подсвечник, а огонь в свече.
Но вот беда, огонь не только греет,
Но и разрушить может всё вокруг
Или потухнет – как пустынный берег,
Рождая одиночество разлук.
Тогда слова, носимые стихией,
Качает на семи больших ветрах
И кажется, что это непосильно,
Всё существо пронизывает страх.
Он рвёт и мечет, вместо строчек клочья,
Осколки от былого хрусталя.
Луна тебе не светит яркой ночью,
И светлым днём не радует земля.
У этого есть разные причины,
Их надо пережить, перебороть.
И после долгой, затяжной кручины
Зажечь огонь от сказочной лучины
И через сказку – в жизни кровь и плоть.
III
Я начинал с немногого, мой друг,
Вставал с зарёй, роднился с физкультурой,
Прогулки, свежий воздух, смех детей,
Любовь родных, дуэт с литературой
И музыки живительный ручей.
Ходил в леса, у речек пил прохладу;
Спасибо вам, и камень, и звезда.
Вы подарили мне любовь как брату,
А жизнь, она ведь разная всегда –
Слагается и множится, и мчится
И нет пределов ей, и нет преград.
Мне жизни предстояло научиться,
А я учиться был с рожденья рад.
Ведь это счастье – узнавать простое
И сложное из уст учителей,
Вникать во все вселенские устои
Далёких звёзд и близких нам людей.
Услышать радость в мимолётном звуке
Сквозь тайну и мелодию шагов,
Вперёд идти, к мечте простёрши руки,
Но помнить непрестанно – мир суров.
Возможно ли принять его, как есть он,
Со всею червоточиной любя,
Как любит мать, родившая дитя,
Его в болезни, горести, провалах
И помогает всё преодолеть?
Вот так и нам – на боевых привалах
Не созерцать лишь только, а болеть
Душою всей за ближнего, за дружбу,
За землю всю сквозь сонмы мелочей.
И каждый день, неся земную службу,
Всё возвращать своей любовью ей.
IV
Сама природа говорит со мной
Иль кажется всё это, или снится –
Меня деревья трогают листвой,
И что-то хочет рассказать синица.
Бывает, выйдешь в зимний снегопад –
Внутри – невоплотившиеся звуки.
Они поют пока что невпопад,
Ложатся в замерзающие руки.
И ты несёшь всё это –
Белый снег,
Тревогу птиц, оставшихся в морозы,
Свою любовь –
Сквозь двадцать первый век
И на ветру выращиваешь розы.
Всегда казалось – мир идёт к концу,
Какой уж там расцвет, но вероятно,
Что через войн и бедствий полосу
Он засверкает гранями брильянта.
Вокруг ведь столько лучезарных лиц –
Мечтающих, стремящихся, горящих.
Они ворвутся волшебством зарниц
И осветят всё светом настоящим.
А если честно – в каждый божий век
Светили люди – нет времён бездарных.
И тем нелепей слышать мне в ответ,
Что наше время – время бесталанных.