Дорога от лагеря в гору
В геологических экспедициях в той, или иной мере связанных с транспортом, водитель по статусу, если и не приравнивается официально к заместителю начальника экспедиции, то по значимости стоит, пожалуй, на равных. От исправности вверенного ему средства передвижения зависит порой успех всей экспедиции. Понимая свою значимость и прямую независимость от экспедиционного начальства, они и ведут себя независимо. Проявляется эта независимость в каждом случае по-разному, и выливается порой в поступки с непредсказуемыми последствиями, влияющими на весь ход экспедиции.
В одной из таких экспедиций мне довелось поработать в конце семидесятых. Экспедиция была на Тянь-Шань, практически на границу Киргизии и Китая, а начиналась она в Ташкенте, где находились геологическая база нашего института и приданный ей машинный парк. В те далекие семидесятые годы основным средством передвижения у геологов служил ГАЗ-51 с фанерным кузовным салоном, обтянутым брезентом. В салоне размещалось геологическое снаряжение, запас продуктов, пара двухсотлитровых бочек с бензином, куча запчастей и инструментов для автомобиля и топчан на котором восседали рядовые члены отряда – повариха и коллекторы к одним из которых относился и я.
Наш шофер, Миша Барышников, черноволосый скуластый крепыш, улыбчивый и разбитной, наполовину узбек, считал свою профессию и себя, естественно, намного весомее всей геология и всех геологов. На словах он говорить об этом не решался, но своим поведением явно давал нам это почувствовать. Заказанное на него и полученное геологическое обмундирование демонстративно отверг – принципиально предпочитая ходить в «штатском». Отверг и всю обувку, предпочитая ей домашние шлепанцы на босу ногу. Это открытое пренебрежение к ботинкам и сапогам ему потом сильно аукнулось, но поначалу мы весело катили по прекрасным равнинным дорогам Узбекистана, а потом и Киргизии, потчуя себя абрикосами, растущими вдоль дороги в виде защитных полос.
Трудности начались на горных перевалах Тянь-Шаня – мотор хрипел и кашлял на первой передаче, но мы упрямо ползли вверх. Когда же он перегревался, мы останавливались на «перекур», а потом опять ползли дальше и выше. Михаил объяснял такое поведение автомобиля его перегруженностью, и уверял, что когда доберемся до места и разгрузимся, то все будет в порядке. И, тем не менее, казалось странным, когда наш и не такой уж перегруженный газик запросто обгоняли самосвалы, загруженные под завязку камнями и песком. Мы недоумевали, но с водителем не спорили – ему виднее.
До места работ (горный район Ат-Баши, что в переводе означает Конская Голова) добрались без особых приключений и разбили лагерь у подножья горного массива. Неподалеку от лагеря в горы вела дорога, начинавшаяся довольно крутым, но не длинным, тягунком. Далее подъемы и спуски были сравнительно пологими, а потому мы решили рискнуть и в первый маршрут поехать на автомобиле. Миша бодро вел авто вверх по крутой каменистой дороге, но вскоре крутизна возросла, мотор натурно закашлялся и заглох. Несколько раз Миша заводил его, но мотор, протащив автомобиль десяток метров, снова глох – слаб оказался наш транспорт для гор Тянь-Шаня. Так и сползли мы задним ходом вниз, к лагерю, и Миша наотрез отказался повторять восхождение.
Этот тягунок у лагеря вынудил нас отказаться в маршрутах от авто – так и ходили мы какое-то время по горам пешком, таская рюкзаки с образцами. Но настало время, когда с разведанных участков надо было взять большие пробы – общей массой в несколько сот кило. Вот тут и встал вопрос ребром – без авто такой груз в лагерь не доставить. Наталья Григорьевна, наш начальник, так и сказала Мише – дорога есть, значит по ней ездят (кстати, за все время нашего базирования мимо лагеря в горы никто не проезжал), и ты, если считаешь себя шофером, просто обязан нас довезти до места.
Задета была водительская честь – такого унижения Миша допустить не мог. Автомобиль облегчили, полностью разгрузив салон – сняли даже полупустые бочки с бензином. Даже сами не сели, а шли с рюкзаками и молотками за авто и, когда мотор глох, подкладывали под задние колеса большие камни. Миша заводил мотор, мы выбирали камни из-под колес, десяток метров авто буквально ползло вверх, потом мотор снова глох, мы быстро подкладывали камни, и … все повторялось заново раз за разом, но все выше. Так, общими усилиями, мы вытащили средство передвижения вверх.
До места доехали без приключений, загрузили все пробы и удачно вернулись, но после этой поездки наше авто совсем потеряло форму. Это выяснилось очень скоро. Экспедиция завершалась, мы сняли лагерь, загрузили салон снаряжением и ящиками с камнями, сели сами, и … и далеко не уехали – мотор перегруженного автомобиля чихал и глох даже на ровной местности. Пришлось опять ставить палатки и заниматься ремонтом мотора.
При ремонте пригодились и мои знания, и навыки слесаря-автомеханика, полученные еще в школе. Основательно проверив все, добрались до мотора, сняли головку блока цилиндров, и тут выяснилось, что заклинило поршень одного из цилиндров. И теперь второй, парный ему цилиндр только тормозил работу мотора – пришлось отсоединить его и заглушить деревянной пробкой. Оставшиеся четыре цилиндра потянули перегруженный газик, но с трудом даже по ровной местности. Однако мы возвращались, спускаясь с гор, и впереди уже не было крутых подъемов – все больше спуски.
Так мы и катили к Ташкенту, разгоняясь на спусках и натужно взбираясь даже на малые подъемы. Километров за сто до столицы мотор опять закашлял и окончательно умер. С большим трудом мы съехали с трассы и расположились лагерем в защитной лесополосе. Михаил уехал в Ташкент за буксиром, а нам выпала возможность немного побездельничать. После нервотрепки пути это было как нельзя кстати.
Блаженствовать пришлось недолго – подъехал вскоре на лошади одноногий узбек с авоськой огромных красных помидор. Откровенно говоря, такому подарку мы были чрезвычайно рады, и, в свою очередь, достали угощение – заначенную бутылку спирта, хранившуюся свято до дня окончания экспедиции. Посчитав, вполне резонно, что недостающие сто километров во внимание можно не принимать, мы достали последние консервы и закатили интернациональный пир.
Одноногий узбек оказался сторожем с лежащей неподалеку бахчи. После очередного тоста за дружбу выяснилось, что сторож он потомственный – в его роду все были сторожами, и оба брата его тоже сторожат бахчи, только немного подальше. А ногу ему отбили парни, у которых он, весьма охочий до любви, уводил девушек. А сейчас у него две жены – официальная и гражданская, дома их стоят рядом и жены дружат между собой. А еще у него семеро детей – трое от одной жены и четверо от другой. Это же надо так уметь – с одной ногой охранять огромную бахчу и зарабатывать на безбедное содержание обеих семей!
Рахим, так звали сторожа, раздобрел от выпивки, тем более приятной, что в Узбекистане буйствовал сухой закон, и решил отдариться. Мы помогли ему сесть на лошадь, за его спиной на крупе устроился я, и мы бодро потрусили к его владениям. Я без седла на лошади не катался с детства, и, пока доехали, с непривычки набил и натер себе все соприкасающиеся с крупом места, а ведь предстоял еще обратный путь.
Бахча была большая, а арбузы небольшие – с волейбольный мяч, белесые снаружи, но красные внутри, и удивительно сладкие. Под руководством Рахима я нагрузился вдвойне – наелся до отвала и набрал полный рюкзак самых спелых ягод. Потом я помог Рахиму оседлать его скакуна, сам же с огромным рюкзаком и с огромным трудом забрался со специальной приступочки ему за спину, и мы потрусили в лагерь.
Эта недалекая дорога помнится мне до сих пор. Перегруженный, с уже изрядно потертыми и побитыми промежностями, я выдержал этот путь только на морально-волевых, со стиснутыми зубами, поминая добрым словом свои стройотрядовские будни, научившие терпению и умению работать через силу и боль. Да, с конями в этом году мне явно не повезло – и гривастый и железный оказались ко мне явно неблагосклонными.
Миша через день пригнал другой ГАЗик, и мы сразу прочувствовали разницу в состоянии двух машин. Такой же, как и наш, пригнанный ГАЗик взял на буксир наш перегруженный и бодро потащил его по взгоркам пути. Быстро, за пару часов мы добрались до базы, и Миша, потерявший за время обратного пути изрядную долю своего авторитета, уже не выглядел таким самоуверенным, как в начале – жизнь преподнесла ему первый настоящий урок.