Я ПОДВИГА В ВОЙНУ НЕ СОВЕРШИЛА…
В Коровитчино*,что под Старой Руссой,
Есть обелиск над воинской могилой.
Захороненье воинов советских,
Средь них двух женщин-снайперов, Героев,
Хранит погибших семьдесят три года.
*Прежнее название – Коровье село.
«Рассказ мой о родных. В селе том жили», -
Сказала мне знакомая моя.
Я подвига в войну не совершила.
Я – не герой, была ребёнком я.
От Старой Руссы 30 километров
До этого села, где родила
Меня Мария**, и под звуки ветра.
Мне пела колыбельную она.
**Мать Лидии - Акентьева Мария Ивановна
Акентьев Павел, папа мой, в колхозе
Был председателем, любил жену.
В хозяйстве всё: корова, куры, козы…
Не ждали нападенья на страну.
Прошло два года, братик появился
(в груди кипела молодая кровь).
В сороковом солдатом был на Финской…
Домой вернулся невредим, но вновь
Война отца с семьёю разлучала.
Был искалечен* председатель, но
Захвачено фашистами село.
Война ему путь к дому преграждала.
*После ранения (в начале 1941г) левой руки
до локтя не было.
Бои под Старой Руссой шли. В деревне
Была слышна бомбёжка день и ночь.
Грозил пожаром полыхавший ельник
И, бросив дом, бежали люди прочь.
В бомбёжку, при обстрелах наша мама
Нас прятала в подполье поскорей,
Потом копала две недели яму,
Окоп - надёжней, так казалось ей.
Нас потерять она боялась слишком.
Снарядов рвущихся услышав звук,
Наказывала строго мне, братишке
В укрытие бежать, упасть в траву.
Беременная по полю летела,
Как будто были крылья за спиной,
Чтоб заслонить, закрыть детишек телом,
С работы, задыхаясь, мать домой.
Но взорван мотоциклов тарахтеньем
Рассвет. Фашисты въехали в село.
Облюбовали дом для размещенья:
В наш дом они селились, как назло.
Как раз в то время мамочка рожала*
На русской печке, губы закусив.
А роды баба Аня** принимала,
В бессчётный раз шепча слова молитв.
*Раю, третьего ребёнка
** Иванова Анна Анисимовна, бабушка Лидии по маме
В Шумилкино, соседней деревушке
В гнезде родном, где молодость прошла,
Не слышно пенья птиц, молчит кукушка,
Спалили деревеньку ту до тла.
Катюшу, дочь, фашисты расстреляли.
На мине подорвался Лёня, сын,
О, сколько женщины перестрадали!
Горьки потери, как трава полынь.
В Коровитчино перебравшись, Анна
Со внуками и дочерью жила.
Умела всё: вязать и шить, петь славно,
И с яблоками печь пирог могла.
Она вручную шила нам игрушки,
Связала курочку и петушка.
Мне куколку, а мишку для Ванюшки
И славного, весёлого щенка.
Для пятерых - родительская спальня.
Куда из дома своего бежать?
Я, мамочка, Витюша, баба Аня
Надеялись, врагу порог топтать
Недолго сапожищами осталось…
Варила супчик бабушка пустой.
Картошки в погребе нашлась бы малость,
Нет молока, в ведре удой - скупой.
Его фашисты отнимали сразу.
Коровушка тогда у нас была.
Молилась истово бабуля Спасу,
Родных своих молитвой берегла.
Семью не трогали. Овцу - сожрали,
(Овечья шерсть всем нам шла на носки).
А поросят в те годы не держали-
Желаниям семейным вопреки.
Кур съели немцы, лишь петух остался.
Солдат пытался всё догнать его.
Врагу упорно Петя не сдавался:
Клевал фашиста, бил его крылом!
Однажды в ночь стрельба всех разбудила.
То выбивали фрицев из села
Отряды партизан, штаб разгромили,
У «постояльца» - голова цела.
Летели пули в окна то и дело,
Опасность в доме над семьёй довлела.
Через дорогу крёстная жила,
Отцу сестрой двоюродной была.
Жизнь одинокую влачила Пана.
Скончался до войны муж–коммунист.
Стал трактористом, комбайнёром рано
Сын Паша (без вести пропал- танкист).
Дочь, Тонечка, училась в Ленинграде,
В войну жива осталась медсестра,
Дни голода и холода в блокаде
Не вынесла ещё одна сестра.*
*Родная сестра отца погибла в блокаду, а её муж – на фронте.
Их дочь, Надежда, осталась сиротой. Дедушка и бабушка Нади
были повешены фашистами за связь с партизанами.
Стояли у Прасковьи на постое
Фашисты. Занимали целый дом.
Она - во флигеле, что был пристроен.
Из дома ночью доносились стон
И крики, брань, фашистов хохот злобный.
Вдруг в лапы к ним наш партизан попал?
В тревоге думала и страх невольный
Уснуть Прасковье ночью не давал.
Через дорогу в дом к родным ходила.
Из косточек куриных холодец
Им принесла и в погреб опустила,
Сказав Витюшке: « Угощай, птенец!»
Оттуда Пана подниматься стала,
Была она давно преклонных лет.
Взглянув наверх, фашиста увидала:
Он на неё наставил пистолет.
Не ожидал увидеть он старуху
И, выстрелив, в Прасковью не попал.
Метнув гранату, немец убежал.
Она свалилась в погреб. Громко ухнув,
Разрушила граната угол дома,
В образовавшуюся вышли брешь,
Как Стенька Разин, «выплыли на стреж»,
Живые, но оглохшие от грома.
Где жить теперь? Зима и холодина.
Перебралась семья в немецкий склад
С пустыми бочками из - под бензина.
Что есть? Где спать? Для деток - сущий ад!
Прасковья им сухарики носила
И чай горячий вечером, тайком.
У мамочки пропало молоко,
В ледышку Рая на руках застыла…
Фашисты подожгли деревню… Баня
Соседская, случайно уцелев,
Меня, Витюшку, маму, бабу Аню
Вместила, отогрела, пожалев.
Топила наша бабушка её.
Помочь хотели принести дровишек,
Но с голодухи не смогли с братишкой
Поднять одно поленце мы вдвоём.
В разрушенном домишке (мама знала):
В подполье быть картошечка должна.
И проползти туда она мечтала,
Но не окончилась ещё война.
Бежали по селу немецкие солдаты…
Их армия советская гнала.
Дал очередь фашист из автомата
И мамочка убита им была.
Она в снегу лежала две недели
(оплакивала Анна дочь свою).
Похоронить с Прасковьей не сумели.
Зверью была доступна, воронью.
Приехал мамин брат* после раненья.
Владели плохо руки. До зари
Копал он, плача, для захороненья
На кладбище могилку для сестры.
*Иванов Александр Иванович – родной брат Марии,
сын бабушки Анны. Его семья тогда находилась
на оккупированной немцами территории.
В Германию двух дочерей угнали,
В Шумилкино тогда семья жила.
Жене простить не смог, они расстались-
От оккупанта сына родила.
Нет, не винил жену свою мой дядя.
Жалел мальчишку, он не виноват.
Забыть не мог, на рыженького глядя,
Какой пришлось в войну пройти всем ад!
По просьбе Павла(встретились в Свердловске)
К нему в освобождённый град, по- свойски,
Повёз меня, племянника и мать.
Там стали вместе жить да поживать.
Работал папа*.В школу мы ходили,
По карточкам был хлеб, но как-то мне
Сказал отец: «Ешь, доченька! Просила,
Просила хлебца, дорогая, ты во сне!»
*Отец Лиды, Павел Алексеевич, был инвалидом 3 группы.
Я подвига в войну не совершила,
Я не герой, была ребёнком я.
Война детей страны осиротила,
Украла детство, счастье отняла.