"Коли так не подчинишься, есть приёмы и другие
Есть и способы иные: попрошу котёл из Хийси,
Чтобы кровь сварить мужскую, красную руду героя,
Чтоб не уронить ни капли, не пролить на землю крови"
Калевала.
Не на камень-Алатырь, не в часовенке старой
Проливала влюблённая женщина слёзы.
Для старухи безглазой, старухи безносой
Приносила сороку на капище Мары.
Дура-баба ревела, ладошками гладя
Рукоятки ножа бархатистые грани.
Мол, пришла потому, что возлюбленный ранен.
Мол, возьми эту птицу спасения ради.
"Забери, чтобы кровь не покинула тело
В деревенской больничке, пропитанной хлоркой" -
Изливала мольбы свои реченькой горькой.
Целовать, да живого - живого! - хотела.
Говорила: "возьми, чтобы долгие ночи
Под землёй веселили тебя сорочата".
И, казалось, туманы за елью горбатой
Стали тощей старухой - клокочут, хохочут.
Убивала сороку. Плела заговоры -
То ли слышала где, то ли черти шепнули.
Только вправду старуха за елью сутулой
Обещала прийти за любимым нескоро.
...Эту бабу в деревне запомнили мало -
На болотах пропала, уехала либо.
И стрекочет сорока в кладбищенских липах:
"Отпусти меня к милому, матушка Мара".
2015.