Пришло, что живу, осознание.
Не резко – милые лица
И доброго света касание:
«Вот, кажется, вновь родился!»
Время змеилось полозом,
Струилось медом с ложки.
Казалось, я ехал поездом,
А мир был – кино в окошке.
Как тень невесомого детства
Проплыл голубой дирижабль,
А вслед, в продолжение действа,
Эскадроном в две сотни сабель
Процокали звонко и дробно
Годы отчаянной юности,
Отмеченные – как ни прискорбно -
Всплеском эмоций и глупости.
А дальше мы въехали в полдень,
Про юность закончились ролики
И ярко раскрашенной плотью
Про зрелость пошла кинохроника.
Горы сменяли ложбины,
Мелькали туннели, заводы,
Крупно – глаза любимой,
Мелко - быт и невзгоды.
Бесплотно, как сущность астральная,
Мимо прошла проводница,
Сказала с улыбкой печальной:
«Вам всё это просто снится».
А после безликий стрелочник
Движение перенаправил;
Расклад стал каким-то мелочным,
Ход мыслей – каким-то затравленным.
Безудержное разнотравье,
Что прежде в душе колыхалось,
Сменилось пейзажем потравы,
Индустриальным хламом.
Все беспощадней и злее
Швыряет назад стыки-годы
Вагон, все трезвее
Смотрю на измену природы.
Лица, такие близкие,
Во мрак сходили печальные,
А в поезд другие втискивались,
Ненужные и случайные.
Эпизоды и лица мелькают...
Снова, как в прежних сериях,
Осмыслить не успеваю
Суть этой странной мистерии.
Вечер. Пытаюсь забыться,
Средь лиц молодых затеряться.
Но светом в глаза проводница:
«Готовьтесь, ваша станция!»
«Уже?! Всем пока, до скорого!»
Светящимся ожерельем
Поезд опутал гору,
Скользя к другим измерениям.
Как всполохи искр венчают
Широкий костер погребальный,
Так радостно новых встречает
Сонм огоньков неприкаянных.
Ветром с горы затушен
Фонарь, что дала проводница.
Жребий бросают души:
Чья очередь вновь родиться?
30 апреля 2009 года
Фото автора